Ритуальное цареубийство – правда или вымысел?

Поскольку надпись постовым была сделана всего за полтора дня до расстрела, Соколов опрометчиво, без иных данных, отнес этого человека к убийцам, тем самым дав повод для «австро-венгерской» версии состава расстрельной команды, хотя это и расходилось с другими его же данными. Итак, мы имеем дело с почти совпадающими именами, фамилиями в материалах следствия и реальными данными по одному из имен в списке рассматриваемого документа («Вергази Андреас» и «Верхас Андрас»). Как и в случае с именем Имре Нада, это весьма распространенное в Венгрии сочетание имени и фамилии. Вместе с тем команда из семи военнопленных, включая Вергази (Верхаса), могла существовать, «быть при сем деле», но не принимать участия в расстреле. Команда эта могла находиться в доме Ипатьева. Имеются достаточно убедительные данные о том, что в доме в эти дни действительно были люди, с которыми Я.М. Юровский разговаривал не по-русски. Как показывал на следствии разводящий внешней охраны, некоторое время являвшийся и ее начальником, А.А. Якимов, в ДОНе появлялся «человек, лицом смуглый, похож он был на еврея» и разговаривал с Юровским «как будто по-жидовски». Но тут речь идет, видимо, о том самом «раввине», который прибыл накануне расстрела царской семьи в Екатеринбург на спецпоезде.

Установлено точно, что комендант ДОНа Я.Х. Юровский прибыл в Дом Ипатьева в ночь с 16 на 17-го июля 1918 года. Он приказал к 12 часам ночи всей внешней охране покинуть территорию ДОНа. В самом Ипатьевском Доме оставалась лишь внутренняя охрана, состоявшая из людей Юровского, которых он разместил в Доме при своем вступлении в должность коменданта. Команда эта была абсолютно надежной и состояла из проверенных людей. По всей вероятности, все они были нерусскими. Возможно, были оставлены несколько постов у входа в дом. При этом начальник охраны П.С. Медведев получил приказ отобрать у охраны оружие.

Корреспондент английской газеты «Таймс» Р.А. Вильтон, бывший в Екатеринбурге в составе следственной группы Н.А. Соколова в качестве заведующего фотолабораторией, в опубликованной им в 1920 г. книге дважды отметил, что из Москвы вместе с возвратившимся И.И. Голощёкиным прибыл с командой человек («еврей»), «с черной, как смоль, бородой», похожий на раввина.

Согласно версии Вильтона, 16 июля 1918 г., то есть за день до расстрела царской семьи Романовых, в Екатеринбург прибыл специальный поезд, состоящий из паровоза и одного пассажирского вагона, в котором приехал человек в чёрном облачении раввина и с закрытым лицом. Приезжего встречал, подчёркнуто оказывая ему всяческое внимание, сам председатель Уралсовета Шая Исаакович Голощёкин. В тот же день этот «черный раввин» уехал, предварительно назначив жертвоприносителем Янкеля Юровского, сына Хаима Юровского, сосланного с Украины в Сибирь на поселение за воровство.

О появлении этого «человека в черном» в доме Ипатьева давали показания местные жители, в частности Е.Д. Лобанова. «Этим раввином, — писал Вильтон, — мог быть… Лазарь Каганович». (См.: Шамбаров В. Оккультные корни Октябрьской революции. М.: Алгоритм, 2006.) Вильтон, возможно, знал, общаясь с русскими эмигрантами, что Л.М. Каганович, ближайший соратник Сталина, в юности своей был активным сионистом и собирал шекель в казну сионистской организации «Цеире-Сион». (См.:Иванов Ю. Осторожно сионизм. Политиздат. М. 1970.) И, хотя его советские биографы, да и современные из «Аргументов и фактов» утверждают, что он «родом из бедной многодетной еврейской семьи» (см.: Сидорчик А. Вечный Лазарь. История о том, как бедный еврей стал всемогущим Кагановичем» // Аргументы и факты. 15.05.2014), есть документальные свидетельства, подтверждающие, что отец Лазаря был крупным поставщиком мяса, в том числе кошерного. А разорился он после того, как вскрылись его махинации с поставками мяса царской армии в годы Первой мировой войны. Версия Вильсона о том, что Лазарь Каганович прибыл в Свердловск в облачении черного раввина, не состоятельна. Он действительно был близок к Свердлову, т. к. вместе с ним был избран во ВЦИК. Однако к раввинату Каганович не имел никакого отношения и не стал бы прибегать к подобному маскараду, даже если бы он и побывал в те дни в Екатеринбурге. Но это вряд ли, т. к. в конце июня 1918 года он был послан ЦК РКП(б) в Нижний Новгород, где был агитатором губкома, зав. агитотдела, председателем губкома и губисполкома. После смерти Ленина, как известно, он до конца своей жизни оставался твердым сталинистом.