Ритуальное убийство на Ланжероновской, 26

 - Вафа, видишь, Куля двигает сюда, так ты подойди к ней и, спонта, попроси, чтобы она спрятала тебя от цыган. Они хотят тебя сцыбрить. Вот будет смеху, как испугается. Она отвернется, а ты жми на Гаванную. Встретимся возле костела и сходим в баньку.

    Пацан прытко побежал навстречу Акулине, домработнице Маковских, выходящей из подъезда дома на улицу. Васька тем временем юркнул в подворотню дома кафе «Робина».

 - Куля, спрячь меня у вас на лестнице, - умоляюще произнес запыхавшийся Вафа, - цыгане за мной гонются, такой дядька  с большой  чёрной  бородой  и мешком, - присочинил пацан, игра ему понравилась.

 - Побиглы, швыдко, - испуганно выпалила Куля, крепко  схватила мальчика за руку и бегом пустилась через подъезд и  по  лестнице  на   второй этаж  к  дверям своей квартиры,- постой сдеся, а я посмотрю за цыганами.

    Она отпустила Вафу, спустилась во двор, вышла на улицу, оглянулась, но никого вокруг не было. Постояла немного, посмотрела по сторонам и вернулась наверх. Мальчика не было. Вафа тем временам спрятался под лестницей, переждал немного и незаметно выбежал на улицу. Темнело. Он спокойным шагом дошёл до Гаванной, свернул направо, третий дом - костел. Василия на месте не оказалось. Становилось совсем темно. Из-за угла показался Васька, неся подмышкой пакет.

 - На, держи, - он протянул мальчику пару ботинок, - хоть и не новые шкрабы, но вполне.

 - Сразу натянуть? – обрадовался пацан.

 - Не, после наденешь. Пошли, а то баня закроется, - тихо, но отчетливо сказал Василий, - потом мороженого поедим.                                                                                                 

 - Лучше бубликов…горячих…с маком, - неуверенно предложил Вафа.

 - Будут тебе бублики.

    Они двинулись по Гаванной, прошли католический костёл, дошли до начала Военного спуска, свернули направо во двор, оказавшись возле закрытого окошка кассы бани. Василий постучал в дверцу. Она открылась и кассир сердито буркнул:                                                             

 - Целую ночь ходют разные.

    Васька протянул пятак, дверь бани открылась, в неё первым прошмыгнул Вафа, за  ним  спокойно  прошагал Василий. В раздевалке и помывочной почти никого не было. В дальнем углу одинокий банщик потягивал пиво из большой кружки, вытянув натруженные за день ноги.

 - Дядя Жора, можно постирать и погладить пару шмуток,- с мольбой в голосе попросил Василий знакомого банщика.                                                                                                  - Силов нету руку поднять, а ты…простирнуть, - устало ответил крепкий мужчина в мокрой майке и трусах до колен. - Ну, дядя Жора, за мной не заржавеет.

 - Кидай сюда, - вздохнув, ответил он. Поставил недопитую кружку на крышку шкафчика, взял вещи и побрел в помывочное отделение бани.

 Лирическое отступление

    Одесская баня. Это отдельный и большой разговор. Одесские бани появились раньше самой Одессы. Не верите? И не надо. Это  не  быль – это   правда, как  любил  говорить  мой знакомый старый одессит. Помните Суворова? Нет, не одесского почмейстера, знаменитого на  всю  Одессу тем, что тайком вскрывал на почте адресованные ему лично письма ещё до того, как они поступали по его адресу домой, а потом дома, получив эту же почту с интересом вскрывал конверт, а Александра Васильевича Суворова. Он приказал строить бани, когда готовил штурм Измаила. Суворов говорил: «У России два врага – турки и вши. Справимся со вшами, разобьем и турка».

    В начале века на 600 тысяч жителей в Одессе было 60 бань, где население смывало свои грехи и грязь.                        

 Сегодня моются мужчины, а завтра – женщины, по четным дням в баню ходили мужики, по нечетным – дамы. Пытались мыться вместе мужчины и женщины, но из этого ничего хорошего не вышло, кроме скандалов, не могли поделить ряшки[6] и места возле кранов с водой.

    Избранное общество ходило в первоклассную  баню.  Баня Исаковича на Преображенской давала отдельные номера с отменными банщиками, крепкий горячий настоящий английский чай Высоцкого с одесскими бубликами – бесплатно.   

    Интеллигентно можно было в Одессе послать подальше: «Иди ты… в баню Исаковича чай пить». Ну, пиво, квас и покрепче за деньги давали   во   всех   банях. Плати  пятак  за   голую душу и парься хоть целый день. Одно плохо – очереди. Сидишь в этой нудной компании час, два, двигаются медленно. Беспокойные ворчат: «Что они там, хотят за один раз вымыться на год вперед».

 - Я вам лучше расскажу один еврейский анекдот, - скажет другой, поспокойнее.                                                                 

 - Почему, если анекдот, то обязательно еврейский, - раздавались голоса, скорее всего - евреев.

 - Хорошо, - соглашался рассказчик, - моется как-то в бане один…поляк, с бородой и пейсами.

 - Ха, где вы видели поляка с пейсами, - не унимались слушатели.

 - Ладно – поляк с бородой и без пейсов, он их сбрил перед баней. Так вот, моется себе этот поляк в бане. И вдруг его сзади обдают ряшкой холодной воды. – Что вы делаете, малахольный, закричал… поляк, поворачиваясь лицом к обидчику.                                                                   

 – Ой, извините, я думал, что это Рабинович.

 - А если Рабинович, то его можно обливать ледяной водой.

  - А какое вам дело до Рабиновича?

    Очередь смеётся, никто уже не спрашивает, что это за поляк с фамилией Рабинович.