Ритуальное убийство на Ланжероновской, 26

    Нитей Ариадны у Васьки не было и теории Тремо он и не знал и не слыхал о ней. Кресты на стенах, написанные углём, выцарапанные в слабом податливом известняке по два, по три, большие и маленькие, он видел, но не придавал этому значения. Кресты были повсюду. Высоко, выше головы, перед глазами и пониже, почти у самой земли. Кресты маленькие, большие, где большой крест, а где  два с маленькими, но что они означили, Васька не знал и не хотел знать, не до этого было. Было бы неплохо ему это знать. Знать бы ему про подземные штольни, штреки, залы, забутовки – попробуй сориентироваться - все на одно лицо. Поворот, вдруг кольцо и точка. Никаких ориентиров.                                       

    Это Ваське казалось, а ориентиров в катакомбах было предостаточно. Знать бы?!

    Повернули обратно, подальше от музыки. Удары барабана раздражали Ваську, давящая тишина, угрожающе наваливалась на них. Шли не долго и на одном из поворотов, неожиданно оказались в большом зале. Высота огромная, так думали горе путешественники после низких потолков, проходов и кружений, казалось, на одном месте. Василий поднял высоко над головой факел. Зал засверкал всеми цветами радуги. Волшебная картина. Натёки, сталактиты и сталагмиты – прозрачны, будто созданы из жёлтого стекла, сверкали в свете факела. Блики, отражающиеся от этих прозрачных столбов на стены зала, завораживали. Вафа и Васька стояли в оцепенении. Посреди зала на возвышенности из трёх широких ступенек стоял настоящий трон, высеченный из цельного ракушняка. По стенам видны были таинственные знаки,  круги  со  щитами  внутри, медальоны  с   непонятными знаками. Если бы Васька знал про эти таинственные знаки масонов, которые тайно собирались в подземелье на свои сборища.                                               

  – Вот это тайна катакомб! Давай, сядем на трон, - предложил Василий, - побудем королями.                                                                                    

 – Ни в жисть, не хочу, - с ужасом выпалили Вафа.                                                       

– Не хочешь побыть королём? – переспросил Васька.                           

- Не хочу быть козлом с бородой.                                                   

    Васька ухмыльнулся. Вафа поверил в его басни.                             

– Пошли домой, - заныл Вафа.                                                            

    «Как удержать его ещё немного и выйдем к месту»,  размышлял Василий.

 - Ты слыхал про золотой клад в катакомбах? - обратился к нему Васька.

 - Не-е. Не слыхал. А что он есть тута?

 - Говорят, был такой пароход, «Титанин» назывался. Больше нашего дома (Васька не знал, что то был «Титаник»).

 - Ври, да не завирайся. Такого парохода не бывает. Я видел  в порту. Большие, но не больше нашего дому.

 - Не мог ты видеть такого парохода в одесском порту. Он для миллионщиков специально сделанный. В Одессу не войдёт такой. Он всё больше по окианам да заграницам. Так вот, плыл на нём  один одесский магнат.

 - А что это – магнат? – спросил Вафа.

 - Такой миллионщик, кажись Пуриц – звали. Видел на люках такая надпись. Он по чугунному делу хозяин. Один в Одессе такой. Так плыл он на том «Титанине» и потонул.

 - Что, тот Пуриц?

 - Нет, тот большой, как дом, пароход. И потонули тогда тыщи богачей, а Пуриц спасся. В честь своего спасения он заказал у Абрама Куценко, классного золотого  мастера  Одессы,  точно  такой пароход, как «Титанин». С пол руки на целых двадцать фунтов золотишка, чистого, ей Богу.                      И, говорят, от погромов захоронил он тот золотой пароход в катакомбе. Где - никто не знает. Сам Пуриц помер и ищут то золото все, кому ни лень. До сих пор никто не нашёл. Может нам повезёт? А?

 - Та не найдём его мы. И факел догорает. Пошли домой, - просительно затянул Вафа.

 - Счас пойдём, только немного пошарим. Может повезёт. Станем богачами. Запалим последний - и нормалец.

    Двинули дальше, как думал Васька, к морю. Но дорога почему-то пошла вверх, а не вниз, как предполагал Василий. Он и сам подумывал, не вернуться ли обратно, что-то не заладилось с похищением, с большим заработком. Да чёрт с ними, с этими деньгами, выбраться бы на свет, на волю, наверх, к людям. Выбросил догорающий факел, полез в карман за спичками, чтобы зажечь последний источник света, зажав палку третьего факела между коленями. Чиркнул спичкой, огонь обжёг пальцы. Инстинктивно Василий отбросил коробок со спичками в сторону, засунув обожженный палец в рот. В кромешной тьме он пошарил по земле, ища спички, но не мог их найти.

 - Вафа. Спички ищи. Плохо дело – в темноте.

    Долго они рыскали по влажной земле, никак не могли найти утерянные спички.

 - Да! Швах – дело. Помрём здеся и «никто не узнает, где могилка моя», - простонал или пропел Вафа.

 - Держись за меня. Осторожно, смотри под ноги, не провались в колодец, их тут много.

    При свете факела они обходили провалы в полу – шахтёрские колодцы, водяные озерца, встречающиеся то там то тут. А как – в  темноте.

    Всё больше натыкались они на глухие стены перед ними, искали проходы. Их труднее стало находить. Местами приходилось  сгибаться  в три погибели, чтобы пройти завалы.

 Шли наобум. Надежда на спасение медленно угасала. Тут ещё Вафа заныл, хочет домой, к маме. Василий и сам был бы рад выбраться, но не знал как.

 - Знаешь Вафа, мы, кажись, заблудились,- с некоторой неуверенностью обратился к Вафе Василий впервые за время их блужданий по катакомбам.

 - Ну и что будем делать?