Ритуальное убийство на Ланжероновской, 26

 - Дома ты. Всё нормалец. Скоро придешь в себя и порядок, -  успокаивал его Федя. – Вставай, выйдем на воздух, полегчает.

     Василий с трудом встал с постели, шатаясь, добрался до двери, потянул дверную ручку на себя, но дверь не поддавалась, дернул сильнее, чуть не вырвал ручку. Фёдор резко отодвинул шатающегося Василия, открыл дверь наружу и они вдвоем, преодолевая три ступеньки вверх, вышли во двор.

    Подхватив Василия под руку, Фёдор вывел его на улицу. Постояли. Василий понемногу приходил в себя.

 - Чего это тебя так развезло, Филька-дура, - спросил Фёдор.

 - Шо было, шо было…враз не помер я в той катакомбе, в жизни не видал такого ужаса, - начал рассказывать Василий, ухватив Фёдора за рукав. Руки его задрожали, глаза налились кровью, всё тело вздрагивало, как в лихорадке.

 - Стой, не надо…пока, потом, - испугался Фёдор, - пойдем, посидим, выпьем, закусим, сразу оклемаешься.

    Пошли они по Ланжероновской до угла с Екатерининской, зашли  к  «Робина», но  не  с парадного углового входа, а со стороны веранды. Федя не хотел, чтобы его видели, сидящие в зале, посетители. Заняли крайний столик, ближе к аптеке Зальцмана, что в соседнем доме. На веранде почти никого не было. До вечера ещё далеко, когда веранду, да и всё кафе, заполняли гуляющие, но и не так рано, чтобы встретить тут маклерскую братию.

    Думал Федя зайти с Васькой в «Пале-Рояль», но передумал. Там много людей ошивается. Модное место уже с полсотни лет. На площади рядом с Городским (оперным) театром построили «новый гостиный двор», больше известный как «Пале-Рояль». Двухэтажный прямоугольник на три улицы. Дом с арками архитектора Торричелли, внутри закрытого пространства небольшой сад с выходом в него террас кафе и ресторанов. Он был раз в десять меньше парижского «Пале-Рояля», но акации и каштаны роднили его с парижским. И одесситы считали его не хуже парижского. Все 44 торговые секции, задуманные архитектором, были одинаковыми, чтобы подчеркнуть величие «Южной Пальмиры». В подвалах здания располагались кухни, склады для провизии, дров и угля. Первый этаж занимали модные магазины, кафе и рестораны, а на втором – жили сами хозяева.

    В девятую секцию, а счёт вели от театра, поселился, перебравшись с Дерибасовской, кондитер Замбрини. На круглые железные столики, аля Пари, под каштанами в саду подавали пунш-гляссе. Он славился не только на всю Одессу, но и далеко за её пределами – по всему  Новороссийскому краю. Прогулка по бульвару обязательно заканчивалась посещением «Пале-Рояля» с мороженым от Замбрини.                                                       

    Но это не входило сегодня в планы Федьки. Он часто сюда наведывался с барышнями не совсем достойного поведения. С годами тут появились  «дамские кабинеты», где подавали  клубнику со взбитыми сливками от Печесского, шоколад из Швейцарии, торты по специальному индиви-дуальному заказу из красочного альбома-каталога. Всё, как   в Париже. Может даже лучше, так думали одесситы.

    Но у Федьки были другие планы. Отпоить Ваську и выведать, нет ли за ним хвоста и чем всё это может кончиться.

 - Жора, быстро сюда, - окликнул Фёдор официанта. К ним подскочил шустрый высокий молодой человек в белом пиджаке с чёрной бабочкой на рипсовой манишке. Густо набриолиненные волосы на пробор посредине и тонкие усики дополняли вышколенность полового.                                                                                                 

 - По какому поводу гуляем? Грабанули Фабэржэ или что? – смахивая невидимые крошки со стола белоснежной салфеткой, спросил, наклонившись вперед, полный внимания, официант, стоя за спиной у Фёдора.

 - Я тебе «грабану», бабушку увидишь с того света, - зло бросил Фёдор. – Не заходи за меня сзади. Стой тут и слушай сюда. Графин и закуски - там, селёдочки, мяса, сардинки «Филипп и Кано», малагу, обязательно лиссабонскую, маслица марсельского и маслинок греческих. Остальное  сам сообрази. Васька заболел, лечить будем, Филька-дура. Лучшего. Без туфты, слышал, тип.

 - Может мацы изволите, свеженькую привезли, - предложил шутливо официант. Федька так на него посмотрел, что тот всё понял и быстро удалился. Да, с этими ребятами не пошутишь.

 - Я  хочу тебе рассказать…,- начал было Васька.

 - Потом… как-нибудь. Всё хорошо. Пацан на месте. Дело сделано, - успокаивал Федька. – Да. Тебя никто не видел с пацаном когда в баню шли?

 - Вроде не. Куля, правда, с Вафой виделась, но меня – нет, - ответил неопределенно Васька-Прыщ.                                                                                                 

 - Что за Куля? – поинтересовался Федя.

 - Та есть такая, Акулина.

 - Где?

 - Там.

 - Где там, можешь базлать по-людски?

 - Маковского – богача, галмана[7] проклятого, прислуга, с нашего двора, Акулина, - с ненавистью ответил Васька. Он злился на молодую девку, давно хотел её заарканить, но она никак не поддавалась.

 - Для начала мы придумали. Пойдёт дело с чемоданом, - задумчиво в слух произнес Фёдор, - устроим ему одесского Бейлиса.