Рюбецаль

Кирилл: Я могу что-нибудь для вас сделать? Ну, для театра? Если наша партия пройдет в Мосгордуму…

Денис: А, ты же в политику подался, я забыл…

Кирилл: … Например, можно добиться, чтобы для театра построили новое, современное здание.

Денис: Я Осьмынина спрошу. Насчет того, чем ты в Мосгордуме можешь быть полезен.

Кирилл (не слыша подкола): А я могу присутствовать на репетициях?

Денис: Спрошу, спрошу.

Актриса, исполнявшая роль Венеры, заглядывая в гримерку: Можно?

Денис: Конечно! Заходите! Это Вика, а это Кирилл, мой одноклассник.

Вика (подавая Кириллу руку): Дерзкая богиня Венера.

Денис: Вика очень нам помогала советами…

Вика: Старуха наставляла молодежь.

Она улыбается, Денис смеется, Кирилл неуверенно усмехается, еще держа руку женщины в своей.

По умолчанию, а может с благоволения Осьмынина Кирилл становится в театре своим человеком. В офисе штаба он теперь надолго не задерживается, зато в театре проводит все свободное время. Иногда он помогает рабочим сцены, выполняет хоть и мелкую, но требующую мускульной силы работу. Спустя месяц его знают уже все, от актеров до уборщиц, как минимум в лицо. Вика оказывается совсем не похожей на дерзкую кумирицкую богиню, и Кирилл замечает, что слегка этим огорчен.

Кирилл наблюдает из зала репетицию «Двенадцатой ночи». Сцена с Мальволио, сэром Тоби, сэром Эндрю и служанкой. Осьмынин не доволен интонациями, которые слышатся ему у исполнителя роли Мальволио, но тот должен сам проникнуть до корня этого недовольства и выкорчевать его.

Осьмынин (уже проявляя нетерпение): … Это что, его компания? Его закадычные кореша? Кем он считает сэра Тоби, сэра Эндрю? А? (Актер мнется.) Ну кем считает Мальволио этих аристократов, которые, для него, потеряли уже всякий человеческий облик и перед которыми он почему-то обязан пресмыкаться?

Кирилл: Быдлом! Он считает их быдлом!

Осьмынин (не оглядываясь на Кирилла): Во! Точно. (Актеру.) Что движет Мальволио?

Актер (как нечто всем известное): Жажда власти.

Осьмынин: Тогда он был бы Ричардом Третьим или Макбетом.

Кирилл: Жажда порядка. И любви.

Осьмынин (Кириллу): Иди-ка сюда.

Кирилл поднимается на сцену, становится рядом с актером «Мальволио», который оказывается ниже его на две головы.

Осьмынин: Вот что ты думаешь про Мальволио?

Кирилл (озвучивая то, над чем явно не раз думал): Лично мне Мальволио нравится больше всех в пьесе. И я не понимаю, почему он отрицательный персонаж, а вечно, извините, в жопу пьяный сэр Тоби (исполнитель роли Мальволио прыскает) положительный. Мальволио в одиночку противостоит бардаку. Он, если угодно, почти Гамлет.

Актер, играющий роль сэра Тоби: Э, куда забрал!

Актер «Мальволио»: Вы, молодой человек, романтизируете этого червяка. Он червяк, ничтожество. Пигмей.

Кирилл: С точки зрения тех ничтожеств, которые смотрят на него свысока.

Актер «Мальволио»: Да, они ребята, что называется, без претензий, но они и впрямь ни на что не претендуют, а Мальволио – претендует, он рвется к власти, я на этом настаиваю! Представляете, что будет, если такой заграбастает власть?

Кирилл: Будет порядок.

Актриса, играющая служанку (заученно, цитируя какую-нибудь статью из собрания сочинений): Мальволио – враг веселья…

Кирилл (не поворачиваясь к ней): Когда ваш муж завалится домой с собутыльниками, вот будет вам весело-то.

Осьмынин: Но ты ведь еще любовь упомянул?

Кирилл: Да. Мальволио любит графиню.

Актер «Мальволио» (изображая, что ему смешно до колик): Держите меня семеро! Вы пьесу-то читали?

Кирилл: Я перед каждой репетицией читаю пьесу, которую ставят.

Актер, играющий сэра Тоби (видимо, стычка интерпретаций ему наскучила): Да с этим Мальволио все ясно!

Кирилл (с полуулыбкой): Ну, если вам все ясно…

Спускается со сцены и возвращается на свое место в заднем ряду.

Закончив репетицию и всех отпустив, Осьмынин подходит к Кириллу.

Осьмынин: Ты не думал стать актером?

Кирилл: Издеваетесь? Кто меня возьмет с этим?

Осьмынин: Ерунда. Я на следующий год в приемной комиссии. Выучи-ка монолог Мальволио и прочти мне, один на один.

Кирилл (как бы извиняясь): Я деревянный…

Осьмынин: Деревянный он! А твой приятель и весь их набор знаешь, из чего сделаны? Только это между нами. Из пластика! Так что ты – живее.

Кирилл: Нет, здесь нужен талант.

Осьмынин: Актерский талант – это как эфир у натурфилософов. Или гумор в античности. Вымышленная сущность. Симулякр, как сейчас говорят. Где критерии таланта? Я двадцать лет в этой профессии и знаешь, к какому убеждению пришел? С бездарными актерами можно сделать гениальный спектакль. Ты думаешь, у меня мания величия, раз я своих актеров принижаю, а себя возвышаю до гения?

Кирилл: Нисколько.

Осьмынин: И правильно. У меня было два-три гениальных спектакля, объективно гениальных, но это не значит, что я гений. (Замолкает и с полминуты смотрит куда-то мимо.) Театр больше нас. Это театр гениален, а мы – пигмеи, как Гоша сказал про Мальволио… Поэтому я и утверждаю, что актером может стать каждый. Надо только вспомнить, как ты играешь свои повседневные роли. Ведь все мы эти роли играем изо дня в день.

Кирилл: Я – нет.