Рюбецаль

Кирилл (передавая конверт матери): Прочти, пожалуйста.

Мать (вынимает из конверта два сложенных вчетверо листа, разворачивает): Тут два письма – одно на немецком, другое на русском. (Пробегает глазами то, что на немецком.) Они извиняются за то, что ты с таким опозданием, в три года, получишь это письмо… Они только недавно обнаружили его среди вещей Антонины – видимо, она забыла его отправить или отдать кому-то из них.

Мать снова складывает вчетверо второй листок и отдает Кириллу. Тот разворачивает и начинает читать.

Мать: Погоди, тут еще какое-то фото… и какой-то рисунок… детский…

Кирилл не слышит. Пока он читает, мать рассматривает то фотографию, то рисунок.

Кирилл (закончив чтение): Прочесть тебе?

Мать: Прочти.

Кирилл: «Дорогой Кирилл! Не знаю, где я буду, когда ты прочтешь это письмо. Сейчас я в берлинской клинике «Шарите», у меня отдельная палата…» Кое-что я пропущу, ладно? «Пока я жила у Клауса и Гитти…» Это старший племянник и его жена. «Пока я жила у Клауса и Гитти, мы очень подружились с их дочкой, внучкой родного сына моего отца, которую назвали в мою честь Антониной. Так необычно: близкие всегда звали меня Тоней, и вдруг я – Antonina, а Tonja – вот эта малышка. Кстати, она совсем не похожа на Клауса и, стало быть, на Антона и нашего с ним отца. Тоне-младшей восемь лет. Я рассказала ей о тебе, рассказала, что ты занимаешься бегом на коньках, что собираешься изучать камни, как ее дедушка и прадедушка. Она очень тобой заинтересовалась, расспрашивала меня, как ты выглядишь. Почему-то она называет тебя Каем – наверное, имя Кирилл для нее слишком непривычно. Здесь имя Кай распространено, и, честно говоря, мне даже нравится, что Тоня «переименовала» тебя именно так. Не только потому, что я в детстве любила «Снежную королеву». «Кай» по-древнегречески означает «рожденный землей», и мне кажется, ты был бы не против так называться. Вчера Тоня навещала меня и принесла свой рисунок, который нарисовала для тебя и попросила послать «Каю», что я и делаю. А еще посылаю тебе фотографию, где мы сняты с ней вместе. На нем видны только мои руки – я сильно изменилась и не хочу показываться тебе такой.

Мать (передавая Кириллу фото): Красивая девочка.

Кирилл смотрит на девочку и на руки, очень худые и желтоватые, обхватившие ее сзади. Девочка и ему кажется очень красивой – и не похожей ни на кого, кого он знает. Кирилл думает о том, что сейчас ей одиннадцать и она наверняка уже немного другая, чем здесь. Он долго не может оторвать взгляда от девочки, и ему даже начинают мешать чужие руки, хотя, по идее, не должны мешать.

Мать кладет перед ним рисунок. Пастельными карандашами на белом фоне (правда, бумага пожухла и приобрела бежевый оттенок) нарисованы «самоцветы»: зеленый, синий, малиновый, фиолетовый; каждый окружен палочками-лучами. Наверху крупными, такими же разноцветными буками надписано: für Kai.

Мать (заглядывая в рисунок; с улыбкой, похожей больше на подергиванье губ): Слава Богу, пишется по-другому. А я боялась… Нет, это другой Кай.

Кирилл не знает силлогизма, который она имеет в виду.

Москва, октябрь – ноябрь 2021

СОДЕРЖАНИЕ

Жизнь рудокопа7

Рюбецаль 175

СУПЕРМЕН 319