Ривер Уайлд

Я должен был, черт возьми, понять, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Хорошие вещи со мной не случаются.

— Ты облажался. Вы оба, — выплевываю я ему.

— Может, и так. Но я никогда не окажусь в таком дерьме, как ты. Каково было смотреть, как твоя мать убивает моего дядю?

— Иди на х-й. — Я устремляюсь к двери.

— Посмотри на это с другой стороны… я сделал тебе одолжение. Ты трахнул самую горячую девчонку в школе. Знаю, это продлилось всего пару секунд, — он смеется, — но это все равно считается. И теперь ты будешь известен не только как сын убийцы полицейского. Ты также прославишься как лох-скорострел.

Я поворачиваюсь и бросаюсь на него. Он делает шаг назад, и это заставляет меня смеяться.

Чертова баба.

Я выхватываю у него телефон, швыряю его на пол и давлю ногой.

— Какого хрена? — кричит он. — Ты заплатишь за это, засранец! Это был совершенно новый телефон! И, если думаешь, что избавился от видео, подумай дважды. Потому что я уже разослал его всем, кто ходит в нашу школу.

— Что?

— Ты меня слышал.

Выражение его лица такое высокомерное и надменное. Мне очень хочется его ударить.

Я хочу продолжать бить его и никогда не останавливаться.

Впиваюсь ногтями в ладони, чтобы сдержаться. Сдержаться и не ударить. Чувствую, как рвется кожа, кровь сочиться в кулак.

«Уходи, Ривер.

Беги прочь».

Разжав пальцы, заставляю себя отвернуться от него и подойти к двери. Отперев ее, рывком открываю, оставляя кровь на ручке, но мне, черт возьми, все равно.

Затем выхожу, быстро спускаюсь по лестнице и проталкиваюсь сквозь толпу людей, большинство из которых уже смотрят видео. Я закрываю за собой дверь, чтобы не слышать их смеха. Смеха надо мной.

Устремляюсь к своей машине. Забравшись внутрь, завожу двигатель и уезжаю.

«Какой же я гребаный дебил! Не могу поверить, что попался на эту удочку».

Они все там, смеются надо мной. Брэд чертовски хорошо проведет время, рассказывая всем об этом.

«Больной сукин сын. Совсем как его дядя».

Боль и страдания скребутся в глубине меня. Те, что давно похоронены.

— Бл*дь! — ору я, хлопая рукой по рулю. — Ненавижу, сука, людей! Хочу, чтобы все они оставили меня в покое!

Никогда больше я не буду настолько глуп, чтобы довериться девушке.

Никогда, бл*дь, снова.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Кэрри

 

У меня есть машина!

Пятнадцатилетняя «Шевроле-Импала», на одометре которой слишком много миль, чтобы их можно было сосчитать, но она моя, и я приобрела ее по выгодной цене. Ее продавали за полторы тысячи баксов, но Айвен, владелец местного дилерского центра, был завсегдатаем закусочной с тех пор, как Сэди ее открыла, и отдал ее мне за тысячу двести. Денег у меня не очень много, но я откладываю все чаевые, а последние несколько месяцев брала сверхурочные в закусочной, чтобы заплатить за нее, так что больше никаких пеших прогулок. Ура!

Я только что забрала машину после утренней смены в закусочной, и мне не терпелось прокатиться на ней. Поэтому решила съездить на ферму «Чертополох», куда сейчас и направляюсь, чтобы купить немного свежих продуктов, которые там продаются. Здоровая пища для ребенка, который хорошо растет.

Вчера у меня был последний осмотр и двадцатинедельное УЗИ.

Я решила не выяснять пол на УЗИ. Хочу сюрприз при родах. Итак, после того разговора с Ривером о фруктах я стала называть малышку Олив…

И, нет, я не буду об этом думать. Ривер сейчас для меня — запретная тема.

Я не видела его с того вечера. Даже мельком. Не то чтобы активно его выискивала, однозначно, нет.

Я отказываюсь даже смотреть в сторону его дома.

И теперь я в полном порядке.

Сначала я грустила, но потом поняла, что не могу потерять то, чего у меня никогда не было, верно? И, по-видимому, его дружбы у меня никогда и не было.

Ладно, возможно, я все еще немного злюсь. Но все в порядке.

Он тут совершенно ни при чем.

Так что, да, Олив теперь размером с маленький банан и прекрасно развивается. Живот у меня заметно округлился, и мне пришлось вложиться в покупку одежды для беременных, чтобы не отставать от постоянно растущей талии. К счастью, униформа закусочной представляет собой черные брюки, и для этого я купила брюки для беременных с эластичным поясом — очень сексуально. А рабочую рубашку предоставила Сэди. Она заказала мне еще одну, на пару размеров больше последней, что она мне дала, и которую я сейчас ношу, но рубашка уже плотно облегает живот.

Не могу поверить, что у меня двадцать недель, и уже первое марта. Время летит незаметно. Рождество, кажется, прошло целую вечность назад.

Рождество я провела с Сэди и Бадди. Сэди приготовила индейку, а я помогала с остальным. Было весело и радостно. Мое первое Рождество за долгое время, когда я чувствовала себя в безопасности.

Новый год мы провели с Бадди. Сэди и Гай отправились по барам. Они пытались уговорить пойти и меня, но бары — не мое. Они сказали, что это мой последний Новый год перед рождением ребенка, последний Новый год свободы. Но они не понимают, что сейчас у меня больше свободы, чем когда-либо. И, честно говоря, я бы предпочла остаться дома с Бадди.

Я включаю радио. Салон машины наполняется голосом Леона Бриджеса, исполняющего «River».