Риза Господня

Но, как бы то ни было, следовало убедиться в том, правильны ли его предположения или он ошибается. Решившись расспросить купца, Урусамбек дал себе одно обещание. В том случае, если купец предложит установить связь с казаком, передать ему весточку, следует считать, что он вовсе не купец, а слуга князя Чернышева.

Взглянув на Ахмеда, Урусамбек небрежно, будто без всякой заинтересованности, но громко, чтоб его было слышно в соседней комнате, произнес:

– Ну, что ж, пригласи купца!

Ахмед, не разворачиваясь, медленно, попятился назад и ловко скрылся за дверью, аккуратно ее за собой закрыв. Через несколько секунд Урусамбек услышал шепот в соседней комнате. Ахмед, видимо, наставлял гостя как себя вести с послом. Еще через некоторое время послышался скрип половиц, дверь в комнату открылась, и в нее, слегка пригнувшись, вошел мужчина среднего роста, на вид лет сорока, одетый в коричневый кафтан, а за ним учтиво, почти касаясь животом пола, вкатился Ахмед.

– Доброй ночи, Великий посол, – чуть кивнув головой, обратился к Урусамбеку тверской купец. – Спасибо Ахмеду, что помог в трудную минуту. Я его должник, – и откашлявшись, чтобы не отвечать на вопрос из чьих он будет, громко представился, – Тимофей я, Прохоров сын. Купцы мы тверские, здесь в Москве еще два брата моих торгуют. Я – рожью с государева разрешения, они – рыбой, – и так же непринужденно, как и начал разговор, спросил внимательно наблюдавшего за ним посла: – Что про казачка-то хотели узнать?

Урусамбек некоторое время молчал. Видно было, что он не без любопытства осматривает гостя. Купец, пользуясь паузой, добавил:

– От себя скажу, Ванька Кривцов – воин славный, зря его схватили. Навет, как водится, всему виной.

– На то воля властей – вину искать, – спокойно произнес посол. – Видишь ли, в дороге он мне сильно помог. Обещал отблагодарить я его, да вот не успел.

Урусамбек заметил, что купец удивился его словам.

– Да чего ж ему еще надо! – пробурчал Прохоров. – Он и так тебе за свою свободу по гроб жизни должен быть благодарен, а ты ему еще и награду. Свобода-то получается с наделочками!

Услышав последнее слово, Урусамбек громко рассмеялся. Только здесь, у русских, он познакомился со странным обычаем накладывать еду до краев, а то и через край, а также просить добавки. Ему, однако, казалось, что гостеприимство и хлебосольство не имеют к такому обычаю никакого отношения. Продолжая улыбаться, он сказал:

– Не получается по-твоему, купец Прохоров. Свободу-то я ему купил, да не отпустил сразу, договорился с ним, что отработает свое освобождение от плена. А теперь значит, из-за меня он свободу снова потерял, хотя на переходе перед Москвой он все время рядом был, заботился обо мне так же, как мои верные слуги. Сундук с ценным подарком чуть не пропал по дороге. Так он один пошел искать в страшную бурю, когда никто из моих слуг не решился. И ты знаешь, купец, нашел-таки сундук и до главного каравана доставил. А содержимому сундука, купец, цены нет! И поди ж ты, не убежал с таким богатством, не скрылся. – И уже совсем неожиданно для Тимофея, который дивился тому, как хорошо владеет русским языком басурман, спросил: – А как ты думаешь, правильно ли будет, если за казака Ивана я похлопочу перед царем и патриархом?

Купец перекрестился, взглянул краем глаза на Ахмеда, который от охватившего его страха за такие вольности купца окаменел и был бледен как снег, снова перевел взгляд на Урусамбека и задушевно произнес:

– Хоть ты и из басурман будешь, Великий посол, да и не положено мне с тобой общаться, все одно накажут, но ты, посол, попроси государей за казачка. Он мне про жизнь свою рассказывал, да как воевал с татарами. Геройский он человек, богобоязненный, не только свободы достоин, но и хорошей царской награды за службу.

Урусамбек кивнул головой, затем остановил взгляд на животе Ахмеда. Тот почему-то перестал раскачиваться. Посол выдержал паузу и как бы совершенно невзначай спросил Прохорова:

– А что, купец, за награду, очень большую награду передашь мое письмо казачку в темницу?

И каково же было удивление Урусамбека, когда он услышал ответ тверского купца:

– Да любую награду мне давай, хоть озолоти, не смогу я твою просьбу выполнить, потому как казачка-то в остроге уже нет. Перед тем как Ахмед меня вытащил из ямы, слышал, что в филаретовскую пыточную его отправить должны были. Под пытками он сейчас. Так что, Великий посол, Вам о его душе надо второпях побеспокоиться, а то неровен час, отлетит она к Богу уже сегодня ночью. Из пыточной Филарета мало кому счастье выпадает воротиться.

Урусамбек крепко задумался. Такое развитие событий никак не входило в его планы. Грузинец не мог предположить, что царю и патриарху покажутся важными какие-то сведения, о которых, без сомнения, сам казак Иван Кривцов и не подозревает.