Рижский редут

Луиза тяготилась своим положением, но оставалась в доме Ховриных ради меня. Я росла, и сходство мое с отцом и старшим братом то делалось более явным, то пропадало. Луизу раздражало, что меня все еще не признают за дочь моих родителей, и она придумала наконец способ найти свидетелей. Вам, господа, известна судьба графа Прованского, младшего брата покойного короля?

Услышав этот вопрос, мы дружно закивали.

– Только он давно уже не граф Прованский, а король французов Людовик Восемнадцатый, – поправил Бессмертный. – Уже лет пятнадцать, если не более. Его провозгласили королем французские аристократы после того, как Директория формально сообщила о смерти дофина, которому следовало стать Людовиком Семнадцатым.

– Как вы относитесь к нему? – спросила Камилла.

– Он больше годится в короли, чем его несчастный старший брат, – отвечал сержант. – Он куда сильнее духом и способен рассуждать…

– …логически, – одновременно с Бессмертным прошептал Сурок.

– Вся надежда на это, – сказала Камилла. – Вам наверняка известно, что граф Прованский в своих скитаниях по Европе попал наконец в Курляндию. Покойный император Павел Петрович позволил ему жить в Митаве и держать там двор. Все, верные королю, устремились в Митаву. Там собралось немало французских дворян, которые, возможно, знали моих родителей лучше, чем путешественники Ховрины. И моя Луиза решилась ехать туда. Сперва она просила позволения у Ховриных. Они сначала обещали отправить ее, потом что-то помешало. Кончилось тем, что она, никому не сказавшись, пропала из дома. Каким-то образом она добралась до Риги. Мне тогда было восемь лет, и я все хорошо помню. Я помню, как в гостиной графини Ховриной с восторгом рассказывали о том, как дочь казненного короля приехала в Митаву, чтобы выйти замуж за своего кузена герцога Ангулемского…

– «Тампльская сирота», – вспомнил Сурок. – У нас в гостиной тоже все восхищались. Это было летом… летом…

– …одна тысяча семьсот девяносто девятого, – продолжил Бессмертный. – Я уже был в Роченсальме.

– Благодарю, – кивнула ему Камилла. – И вот моя Луиза наконец тайно отправилась в Митаву, где были тогда герцог де Вилькьер, герцог де Граммон, герцог де Флери, граф де Сен-При… Это был двор, хоть и маленький – русский император разрешил королю Людовику иметь в Митаве сто французских солдат, составлявших его личную охрану. Луиза хотела встретиться с аббатом Мари, наставником герцога Ангулемского, который наверняка узнал бы ее – он не раз бывал в доме маркиза де Буа-Доре. Но она опоздала. Покойный император вдруг выгнал французского короля из своих владений! Это было сущее безумие – он вдруг воспылал любовью к корсиканскому самозванцу… Может кто-нибудь объяснить эту страсть иначе, как безумием?

Мы несколько смутились, слухи о безумии покойного государя ходили, но вокруг его имени вообще было множество самых неправдоподобных слухов.

Впоследствии Бессмертный кое-что рассказал нам о том, как покойный император стал Великим магистром Мальтийского ордена, как англичане отказались передать России остров Мальту (который все мы видели в плавании), как Павел Петрович принялся мстить Англии, уговорившись со Швецией, Пруссией и Данией, чтобы перекрыть англичанам доступ в Балтийское море. Тогда же началась его дружба, по выражению Бессмертного «алгебраическая», с врагом Англии Бонапартом, которая проявилась в том, что французский король лишился покровительства России и назначенной ему пенсии в двести тысяч рублей.

– Ехать в Митаву было бесполезно, – продолжала Камилла. – Луиза некоторое время провела в Риге, надеясь, что все образуется, но не образовалось, и она, очень огорченная, вернулась в Санкт-Петербург.

– Так я и думал, – пробормотал я.

Эта женщина действительно бывала в Риге и завела здесь знакомства, которые воскресила, приехав вместе с Натали.

– Неудачи преследовали нас. После своего побега Луиза рассорилась с моими опекунами, мне запретили встречаться с ней. Прошло некоторое время, прежде чем графиня Анна Васильевна сжалилась над нами. Луиза жила в Санкт-Петербурге очень бедно, давала уроки французского языка, я никак не могла ей помочь, она же страдала оттого, что не может ничего для меня сделать. Когда государь император Александр Павлович разрешил французскому королю с его двором вернуться в Митаву, у Луизы просто не оказалось денег на дорогу, да и возможности путешествовать не было: графиня дала ей рекомендации, и ее взяли домашней учительницей в почтенное семейство. Она мечтала вырваться в Митаву, копила деньги на поездку, но тут случилась та беда, которую Россия оплакивает по сей день…

– Тильзитский мир? – спросил Сурок.

– Да, вынужденное примирение с корсиканцем. Государю пришлось лишить французского короля своего покровительства. К счастью, король нашел приют в Англии. Сказывали, корсиканец предлагал ему княжество где-то в Италии и немалый доход, чтобы он отказался от своих прав на престол. Король отказываться не пожелал!