Robbie Williams: Откровение

Некоторые последние дописки для свингового альбома проходят в Лондоне. Никто не понимает, споет ли на самом деле Эмма Уотсон дуэтом с Робом или нет, и в конце концов они решают забыть о ней. Но нет и ясного понимания, кто вместо нее присоединится к Робу на версии «Dream A Little Dream», песне, которую они отобрали.

Однажды вечером, несколько недель спустя после того, как Гай вернулся в Лондон, он встретил в Groucho Club Лили Аллен. Она довольно пьяна. Гай сидит за фортепиано, что с ним иногда случается, а она ему говорит: «Выдай лучшее!» До него доходит, что она приняла его за пианиста клуба Groucho. (По иронии судьбы в 1985 году, когда клуб только открылся, он действительно тут поработал пианистом какое-то время. Однажды, когда он играл некую сборную солянку из диснеевских песенок, в клуб вошел Дэвид Боуи. «Я сижу и такой „хай-хоу, хай-хоу“ или что-то другое совершенно отстойное».)

В конце концов той ночью Гай предложил Лили Аллен спеть «Dream A Little Dream». Она удивилась: откуда он-де знает, что это ее любимая песня? «Хотя она была довольно никакая, — говорит он, — спела она эту песню действительно очень хорошо». К тому моменту она уже поняла, кто он такой, и он интересуется, не спела бы она это на альбоме, над которым он работает. Она отвечает утвердительно, но разумно просит предложить ей это еще раз — когда она протрезвеет.

Трезвой она соглашается назначить дату.

* * *

Первое: на студии Abbey Road заказан день — чтобы Роб спел «Swings Both Ways» с Руфусом Уэйнрайтом и оркестром из 80 музыкантов. После того как Тедди постригли в первый раз в ее жизни, Роб входит в студию. Они с Руфусом обмениваются новостями. Руфус показывает свое кольцо — фамильное, со львом с топором.

«Ну, я ж родился в пабе под названием „Красный Лев“, и вот такой лев у него и был на фасаде, — говорит Роб. — А на самом деле этот красный лев означал для неграмотных: здесь гостиница». Он умолкает на мгновение, потом добавляет: «Знаешь, у меня масса такого. Если нужен неинтересный факт — это ко мне, пожалуйста, в любое время. У меня их навалом».

Они дальше обмениваются историями. Руфус говорит о пересечениях своих предков с миром «Великого Гэтсби» (он вчера вечером посмотрел новую экранизацию).

«Ну, а как тебе такое, — говорит Роб. — Мои прапрабабушка и прапрадедушка жили в Бостоне. Он — выпивоха и ревнивец страшный. А она пошла петь в клубе с парнями черными. Он пришел домой, узнал об этом и в приступе ярости и ревности долбанул ее по голове топором так, что у нее череп раскрылся. Он, решив, что убил ее, бросился в реку Гудзон и погиб. А она не умерла, стала присматривать за моей мамой. С половиной лица». Руфус, понятно, выглядит совершенно озадаченным и в ужасе, говорит, «пойду-ка заброшу яблочко себе в глотку».

Через миг Руфус упоминает Крисси Хайнд, в связи с чем Роб рассказывает лучшую свою историю про Крисси Хайнд. «Мне было тогда двадцать лет, а мы были на вечеринке. Три часа ночи, канун Нового года, а она говорит мне: „Хочешь вернуться и закончить ту песню, которую я писала? Безо всякой только постели“. Я ответил: я вернусь, но невысокого я мнения о названии песни».

Роб и Руфус пробегают по песне и решают, кто будет какие строчки петь. Об этом не договаривались, но все решается быстро, пока они не начинают спорить о строчке «просто следуй за мной и этим гигантским клоуном».

«Это твоя строчка, — настаивает Роб. — Потому что ты обращаешься к реальной тупице». Но тут у него вдруг предложение, как улучшить. «Или, чтоб выбросить, просто следуй за мной, ты, гигантский клоун».

Все хохочут. Строчка — в песне.

Заходит Хелена Бонжм-Картер. Слушает запись.

«Горжусь вами, — говорит она. — Это фантастика». Она спрашивает, а кто автор.

«Мы ее вместе написали», — отвечает Руфус.

«Да что ты говоришь! — она очень удивлена. — Вот это просто чудо. Я-то думала, что это какая-то старая-знаменитая».

Роб и Хелена Бонэм-Картер сравнивают свои версии баек о местах и людях, которые им обоим известны. Это такие истории, в которых Роб в определенный момент говорит: «Я схватил Боно и Джорджа Майкла и потащил их в тот туалет, где пропел им а капелла три песни, из головы, с моего первого альбома. Сидите, сидеть, говорю, и надеюсь состариться перед смертью! (Припев песни „Old Before I Die“. — Прим. пер.) Уж не знаю, что они и как. Испугались? Я, кажется, напевая им, стоял в ванне…»

Входит некая женщина с маленькой, лет трех, девочкой. Женщина объясняет Робу, что когда последний раз его видела, ходила беременной. «Вот результат».

Роб наклоняется к дочери, поприветствовать: «Привет, Результат».

Песня доделана, Руфус собирается уезжать.

«Спасибо тебе, мой парень из шоу-бизнеса», — говорит Роб.

* * *

Примерно дней десять спустя прибывает Лили Аллен — уже в другой лондонской студии.

«Приятно видеть тебя трезвой, — говорит Гай. — Но и пьяной тебя было приятно видеть».

«Я эту песню всегда обожала, — говорит она. — В смысле, может быть, я не очень хорошо ее пою».