Робеспьер

Несмотря на несколько неудач, Робеспьер выковал себе образ оратора "народа"; он выстроил новую ethos. К тому же, за шутку, касающуюся Лантийетта, надо платить; она претендует на оскорбление в адрес того, кто предоставил своё перо аррасской корпорации "мелких башмачников", или сапожников. К двум подписям, которые идут под их наказом третьего сословия, присоединяется крест, вписанный неграмотным ремесленником; это Лантийетт? Даже написанный рукой Робеспьера, наказ выражает словами адвоката требования сапожников. Выступая против несправедливой конкуренции, роста цен на кожу, причиной которого считали договор о свободной торговле с Англией (1786) и тягостного и самоуправного контроля городских властей, Робеспьер – больше, чем "адвокат несчастных"; он становится рупором "народа". Если он и разоблачает "жестокость богатых", как в своей записке в защиту Дюпона, он также бичует злоупотребления городского управления, его поспешность при заключениях в тюрьму или угрозы арестом бедным, и делает вывод, что "эта слишком общая привычка, может только унизить народ, который презирают, вместо того, чтобы сделать главным долгом тех, кто им управляет, воспитать в той же степени, как есть в них самих, его характер, чтобы вдохнуть в него смелость и добродетели, являющиеся источником социального счастья". Свобода – источник добродетели, добродетель – источник счастья; для Робеспьера, свобода, добродетель, счастье – ключевая политическая формула, стоящая в центре его исследования мира. Отметим также, что он требует безоговорочного уважения к народу, и особенно к наиболее униженной его части, состоящей, согласно ему, из полноправных граждан; актуальные проблемы политизировали его взгляд. Именно этой политизации следует приписать исчезновение выражения "гуща народа" в его текстах; теперь оно больше не имеет смысла.

Едва ассамблея третьего сословия Арраса завершилась, как представители городов и деревень собираются во втором бальяже; для Робеспьера начинается четвёртое собрание… Оно открывается 30 марта. Это снова этап, который нужно преодолеть; чтобы продолжить борьбу, нужно быть выбранным среди тех, кто вскоре будет представлять арасское третье сословие в провинциальной ассамблее; последняя, наконец, выберет депутатов Генеральных штатов. Из примерно пятисот пятидесяти человек, собравшихся в церкви городского коллежа, сорок девять избраны для составления наказа третьего сословия; здесь присутствуют Либорель и Доше, как и Брассар с Робеспьером. Их работу обсудили и одобрили 3 апреля, перед тем, как ассамблея назначит четверть своих членов для заседания на провинциальном уровне. Робеспьер в нём участвует, подобно Брассару, Либорелю и Доше.

В своих аррасских битвах Робеспьер был не отдельным агитатором, а одним из выразителей мощного движения. Наряду с другими адвокатами, он принадлежит к тому большинству граждан, которое хочет внушить идеи "патриотического" движения. Ему и близким ему по духу, нужно победить "врагов родины".

"Враги родины"

В течение этих двух недель непрерывных собраний, после этих моментов напряжения и противостояний, Робеспьер находит время писать; в дни, предшествующие провинциальной ассамблее, созванной 20 апреля, он возобновляет свои заметки и снова обвиняет "властолюбивых людей" "городского и провинциального" управления. Он изливает на бумагу свой гнев в отношение этих аррасских эшевенов, которые не хотят вернуть народу право назначать городское управление, он иронизирует над их названными выше маневрами, смешными и ничтожными, он говорит о своём опасении увидеть, что возможность создания настоящей делегации в Артуа в Генеральные штаты будет опорочена их играми влияния. Гнев, ирония и страх сжато излагаются на пятидесяти восьми страницах, озаглавленных "Враги родины, изобличённые с помощью рассказа о том, что произошло в ассамблее третьего сословия города Арраса". Рассказывая о том, чему он стал свидетелем на собрании Сословия (21 марта) и различных ассамблеях третьего сословия (23 марта-3 апреля), он разоблачает "заговор", спровоцированный противной стороной; адвокат знаменитых дел осознаёт силу общественного мнения. Он снова взывает к нему.

Как и "К народу Артуа", "Враги родины" являются текстом, созданным для борьбы, который говорит "единственную" правду, правду движения "патриотов". Их противники не могут согласиться с их оценками; написав Дюбуа де Фоссе, который только что неоднократно противостоял своему прежнему другу, Шарамон называет эти памфлеты "нотациями" и уточняет, что можно было бы сделать несколько замечаний, чтобы восстановить попранную правду… И он не одинок; в борьбе с Робеспьером, разоблачающим "интригу", "клику", "заговор", в котором участвует встревоженное городское управление, чтобы увековечить свою узурпацию, оскорблённый мэр Арраса упоминает о "неистовой манере, с которой ведут себя на различных собраниях". Клика всегда в лагере противника. Раскол непреодолим более, чем когда-либо.