Робинзон из-под моста

- Ну как? Есть еще сомнения, кто я? – Спросила Татьяна, оторвавшись от меня.

Ее глаза сверкали, как два изумруда.

- Осёл не целовал Шрека. – Догадался я.

- Молодец! А какую культурную программу ты планировал в праздничную ночь?

- Вообще-то, поесть хорошо, выпить шампанского и уснуть.

- Уууу, скучняха. – Татьяна выпустила меня и снова села за стол. – Пойдем с горки покатаемся?

Я хотел ответить, что на склонах рыхлый снег и покататься вряд ли получится, но вспомнил, что плотную упаковку от велосипеда я еще не выбросил.

- Пошли, я устрою для тебя настоящие американские горки.

Самый длинный спуск получался на углу, где обочина заходила под насыпь моста. Снег там, обдуваемый сквозняками, сделался плотным. Было удобно скатываться и подниматься в гору. Пока я не растряс желудок, мне было тяжко, но постепенно начался кураж. Татьяна радовалась катанию, как ребенок. Она заливисто смеялась каждый раз, когда стремительный спуск заканчивался падением и кувырками в кустарнике. Константин тоже поймал волну, он бегал то за мной, то за Татьяной, падал, закапывался в снегу и пытался веселиться не меньше нашего.

Всякий раз, когда на дороге появлялся свет фар, мы прижимались к обочине, чтобы никто не испортил нам праздник. Картон истрепался в лохмотья. Тогда мы стали скатываться на спине или животе. Снег забивался под одежду, но нам было все равно. Веселье, как наркоз, сделало тела нечувствительными к температуре. Татьяна не стеснялась распахнуть куртку, задрать все свои кофточки и вытрясти из-под них снег.

Наконец, мы устали. Татьяна скатилась последний раз на спине головой вперед, да так и осталась лежать. Я подкатился рядом и замер рядом. Она смотрела в звездное небо. Чистое от облаков небо светилось миллиардами звезд. Я посмотрел на профиль девушки и увидел, как звезды отражаются в слезах, замерших в уголках ее глаз.

- Ты чего? – Я удивился ее слезам.

- Хорошо так, аж страшно.

- Почему?

- Зыбко все. – Она повернулась ко мне, и слеза покатилась через переносицу. – Почему счастье длится недолго, а какая-нибудь гадость обязательно затягивается?

- Не думай об этом. Наслаждайся моментом.

- Ты знаешь, это лучший Новый год в моей жизни. Спасибо тебе, Толик, за него.

Татьяна поцеловала меня в щеку. Ее горячие губы буквально оставили ожог на моей ледяной коже.

- И тебе спасибо. У меня это тоже лучший Новый год. Да и у Константина, скорее всего, тоже.

- Знаешь, почему мы чувствовали себя несчастными?

- Почему?

- Потому что не слушали себя. Вот тебе надо было уединиться, чтобы почувствовать себя счастливым. А мне надо было получить в глаз и свалиться под мост, чтобы понять, что смазливая мордашка - это не пропуск в счастливую жизнь.

- Сегодня мы оба поняли, что скатываться под мост бывает весело.

- Точно. Одно и то же действие может носить прямо противоположный смысл.

Татьяна попыталась встать, но снова бухнулась в сугроб.

- Знаешь, я останусь здесь ночевать. Сил встать уже не осталось. Присыпь меня снежком.

Я зачерпнул рукой снег и присыпал им Татьяну. У нее откуда-то из-под одежды глухо зазвонил телефон. Девушка вздохнула.

- Ищут. – Вытащила трубку и приложила к уху. – Але, мам…, да, я у девчонок…, все нормально, я трезвая, мальчишек с нами нет, едим тортик и запиваем чайком. Не надо ему приезжать, что вы со мной, как с маленькой, сама приеду. Могу я отдохнуть от работы и от вас хоть немного?…, всё, давай, с Новым годом!

Татьяна убрала телефон под одежду и села.

- Всё, разрушили чудо. Пошли домой.

Я подскочил и помог Татьяне подняться. Только сейчас я почувствовал, что вся одежда на мне мокрая, а спина начинает замерзать. Силы покинули нас окончательно. Еле волоча ноги, мы добрались до моей ледяной избушки. Дома было тепло и пахло праздником. Может быть, только в моем представлении.

- Константин больше не спит на матраце? – Спросила Татьяна, глядя, как я подкачиваю его, чтобы он выдержал двоих.

- Нет, пока я его лечил, он спал на полу, потому что не мог ходить, и ходил в туалет под себя. Так он привык спать там, больше не лезет ко мне.

- Бедняга Костик. – Татьяна потрепала ему за ухом. – Ты настоящий мужик.

Мы сняли с себя мокрые одежды и развесили их на обогревателях. Татьяна осталась в трусиках и бюстгальтере. Я дал ей свою чистую майку. Мы улеглись и накрылись двумя одеялами.

- Толик, ты не обидишься, если мы просто уснем? – Это был прямой намек.

- Нет. – У меня, в принципе, у самого не осталось сил. – А ты не обидишься, если я не стану к тебе приставать?

- Обижусь, но завтра.

Татьяна легла спиной ко мне. Я прижался к ней, просунул свою ногу между ее. Признаться, от близости женщины сердце забилось чаще. Усилием воли я подавил гормоны и быстро заснул.

Будь у меня друзья, они наверняка умерли бы от зависти, если бы увидели, какие красотки просыпаются в моей постели. Я мог бы бесконечно лежать и любоваться, как спит Татьяна, и терпеть отлежанную руку, на которую она примостилась головой, но Константину приспичило на двор. Он начал царапать дверь и тихо скулить. Надо было успеть до того, как случится непоправимое. Татьяна зашевелилась и открыла глаза.