Робинзон из-под моста

Все продолжалось не больше нескольких секунд. Я пробил толщу снега над собой, нащупал дно и встал на ноги. Меня терзал жуткий кашель из-за попавшей в легкие воды. На какое-то время я выпал из реальности. Не понимал, где нахожусь и что делать. Постепенно кашель успокоился. Горло жгло, перед глазами плыли радужные разводы. Мне удалось успокоиться и найти в себе силы взять себя в руки. Я стоял по грудь в сугробе и по ощущениям, по пояс в воде, ровно посередине оврага.

Выбрался из оврага по скользкой круче, извалявшись в грязи, как поросенок. Мороз сразу прихватил мокрую одежду. Мне пришлось прибавить ходу, чтобы не окоченеть до дома. Константин чуть не залаял на меня, не признав в грязном комке своего хозяина. Сбросив одежду, я сел на обогреватель и долго согревался. Тело мелко трясло в равной мере от холода и от пережитого страха. Страшно было представить, что меня никто не кинулся бы искать. В этом был главный минус моего одиночества. Ужасно не хотелось мириться с мыслью, что ты никому не нужен, твоя смерть никого не расстроит.

Татьяны в сети уже не было. Поведать о своем приключении я мог только ей, что я и сделал.

Сон в ту ночь у меня был тревожным. Снилась всякая дичь, которую и описать то было трудно. К утру я понял, что меня сильно знобит. Натянул второе одеяло, но мне все равно казалось, что где-то есть щели, в которые сквозит ледяной ветер. Тогда я накинул поверх одеяла куртку, штаны и прочую одежду, до которой смог дотянуться не вставая. Свернулся под этой грудой утеплителя калачиком и трясся, как осиновый лист на ветру.

Сходить в туалет стало проблемой. Меня трясло еще сильнее от одной мысли вытащить палец из-под одеяла, не говоря о том, чтобы выйти на улицу. Никаких лекарств у меня не было. Мне не приходило на ум запастись ими после лечения Константина. Я искренне верил, что болезни обойдут меня стороной. Что-нибудь от температуры мне бы очень помогло. Выйти на улицу пришлось. Промозглый сквозняк выдул из меня всю душу. Мне казалось, что моя зубная чечетка была слышна людям, проезжающим по мосту.

Усилием воли я поставил чайник. Выпил обжигающего кипятка и уснул. Проснулся в полной темноте. Константин сопел, а меня по-прежнему трясло. Мне снова было нужно в туалет. Как я это сделал, не помню. Меня гнуло и трясло, как молодую березку в ураган. В голову пришла мысль отправить сообщение Татьяне, что заболел и нуждаюсь в лекарствах. Я слабо помню, как вроде бы сделал это, но мой мозг мог создать воспоминания и сам, в состоянии горячечного бреда.

Потом я увидел лицо Татьяны. Обеспокоенное и хмурое. Что могло ее так расстроить? Потом я увидел мужчину в голубом халате с чемоданчиком. Он всадил мне укол и сказал следующее:

- Помереть не должен, но если что, кем вы ему являетесь? Кто будет оформлять его смерть?

- Родственница. Я буду заниматься им, если что.

Мне кажется, врач ей не поверил. С чего бы такой благополучной на вид девушке иметь родственников под мостом?

- Вот эти лекарства надо купить и проколоть курс, если ситуация ухудшится, звоните.

Потом я отключился или уснул. Пришел в себя, когда мне стало гораздо легче. Обстановка в доме кружилась из-за слабости, но я почувствовал, что болезнь отступила. Стиральная машинка гудела, стирая мои вещи. В доме пахло едой. Ягодицы болели. Кажется, они перенесли несколько неумелых всаживаний шприцом.

Дверь открылась и вошла Татьяна. Я смотрел на нее из-под одеяла одним глазом.

- Привет! – Сказал я тихо.

- Ха, привет, ожил?

- Кажется, да. Стало гораздо легче.

- Вот ты меня напугал! Думала, дуба дашь!

- Как догадалась приехать?

- Сопоставила твое последнее сообщение и тот бред, что пришел после.

- Я почти не помню ничего.

- Не удивительно. Ты был без сознания, когда я приехала. Доктора чуть ментов не вызвали. Тогда твою прятушку точно бы ликвидировали.

- Ты их отговорила?

- Да. Сказала, что ты минималист, как Диоген, а так нормальный.

- Спасибо, Тань. Мне очень приятно, что ты помогла мне. Я очень боялся, что умру, и меня никто не станет искать и не вспомнит обо мне.

- В следующий раз я поставлю видеонаблюдение, чтобы контролировать тебя. Если бы я не приехала, ты бы точно помер.

- Сколько ты здесь?

- Сегодня четвертый день.

- Ого! Сколько же я болел?

- Если считать с твоего последнего сообщения, то пять дней.

- Что ты сказала родителям? Как тебя отпустили с работы?

- Матери все рассказала, как есть, а отцу она сама сочинит что-нибудь.

- Ясно, теперь обо мне знает твоя мать. Какой была ее реакция?

- Нормальная. Она думает, что я отношусь к тебе, как к питомцу. Ну, типа, благородный душевный порыв, забота и все такое.

- Есть хочется очень. У тебя так вкусно пахнет. – Я громко погонял носом воздух.

- Выбирайся наружу, буду кормить.

Влияние женской руки за время моей болезни чувствовалось во всем. Дома был наведен порядок, все выстирано, еды наготовлено на неделю, запасы провизии пополнены. После обеда Татьяна выгнала меня на улицу. Вынесла из дома все, что можно, и поставила под лучи солнца. На обеззараживание.