Робкий ангел возмездия

– Нет, я не одинока, у меня есть прекрасные родители. А с подругами, знаете, какая история получается, сначала вы так дружите, что не в силах даже дня друг без друга прожить. Каждую минуту созваниваетесь, делитесь нарядами и секретами, в итоге они знают про тебя больше, чем ты сам. Кажется, роднее и ближе человека на всем белом свете нет, да и не будет уже никогда. Но только на горизонте появляется мужчина, все меняется, звонки становятся реже, поздравления суше. И вот в один прекрасный день вы проходите мимо, лишь слегка махнув головой, недоумевая, как этот, когда-то почти родной, человек стал абсолютно чужим, – Маня замолчала, будто вспоминая что-то.

– Так случилось и у вас? – спросил Фома, возвращая ее в разговор.

– Нас было пятеро, пять подружек-веселушек, сначала встречались как раньше, только темы разговора стали другими. Как их чадо покушало, как покакало, как вчера напился муж и потом извинялся весь день. Ушла легкость, ушел беспричинный, но очень искренний смех, ушли лирические стихи под бутылочку дешёвого полусладкого. Песни, в конце концов, когда душа уже растереблена стихами и шампанским и очень хочется вылить все это наружу, тогда подключались песни, не важно, какие, главное, чтоб про любовь и израненную женскую душу. Посиделки, которые можно было сравнить с литературными вечерами, превратились в обсуждения быта. Они потеряли магию, они перестали давать ощущение особенности каждой из нас, они стали нас тяготить. Самые честные отдалились первыми, не захотели врать ни себе, ни нам. Я же была самой слабой и до последнего симулировала, делая вид, что все по-прежнему. Но позже я поняла, что просто необходимо разойтись, чтоб память запечатлела только лучшие моменты дружбы. После можно жить этими воспоминаниями, прокручивая в голове только радость от встречи и не зная агонию дружбы.

– Грустно как-то сразу стало, – сказал Фома. – Прочтите мне лучше что-нибудь из своего, сменим тему.

Маня немного растерялась, ее уже давно никто не просил прочитать стихи, но подходящая обстановка помогла ей собраться и выбрать нужное стихотворение.

Никому не хочется боли,
Все обходят её старательно,
Но если ты хочешь любви,
То она, прости, обязательна.

Ужасен предательства бег,

Сторонятся его все сознательно.
Но если познать хочешь дружбу навек,
То и это, увы, обязательно.

Чтоб деньги ценить и иметь их всегда,

Всё хранить, что имеешь, старательно,
Ты должен знать, что такое нужда,
Неизбежно и обязательно.

Человек так устроен: вдруг все потеряв,

Понимает, что жил замечательно.
И разбитую вазу с кусочков собрав,
Сожалеет? Увы, обязательно.

Жизнь – сравнение, а человек – дегустатор,

Смакуя все чувства старательно,
Лишь попробовав перец, оценит он сахар,
Да, мой друг, это так обязательно.

У забора стоял силуэт, он слушал Манин стих, злость и ненависть по-прежнему наполняли его, но и решения по-прежнему не было. Из окна своего дома за новым жильцом наблюдал дядя Митя и констатировал для себя, что жилец странный и интерес у него к Мане очень подозрительный.

Аугсбург, 21 декабря, 1681 год

В кабинет отца Габриэль зашла, опустив голову, ей было неловко, попутно она в сотый раз рассматривала запонку в своих руках. «Какая все-таки красивая эта запонка, залог моей свободы», – подумала Габриэль. Когда-то она читала, что в драгоценных камнях есть магическая сила. «Возможно, в этой жемчужине живет ангел, который хочет мне помочь. Ведь недаром шесть лет назад граф поступил так благородно, оставив ей выбор. Никак ангел из жемчужины ему шепнул истину – не может девочка в восемь лет принимать такие решения».

Габриэль оглянулась – в кабинете сидел расстроенный отец и юноша лет двадцати стоял у окна, вглядываясь в снег, тот уже второй день хлопьями сыпал с неба.