Робкий ангел возмездия

– Так не бывает, хочешь ты того или нет, но в жизни будут не только взлеты, но и падения, и от того, с каким достоинством ты сможешь пережить проигрыш, во многом зависит твоя дальнейшая жизнь. Так что, Мария, тебе пять за принятие поражения.

Это был первый и последний раз, когда Марго ее похвалила.

– Мама, к нам еще гости, – это Варвара, увидев их на крыльце, вышла навстречу. – Вы проходите, а я в магазин сбегаю за молоком.

За столом в небольшой столовой сидели двое – Людмила Владимировна и дядя Митя, на столе стоял электрический самовар, разрисованный под гжель, и горка блинов. Вокруг в миленьких вазочках стояло варенье и сметана. Фома и Маня тут же вспомнили, что, кроме Мишиной баранки, они ничего не ели, и неприлично громко сглотнули слюну.

– Проходите, соседи, у нас блины, или, может, вы хотите чего-нибудь посерьезней? – Людмила Владимировна была искренне рада, дядя Митя же сидел какой-то расстроенный.

Когда Маня с Фомой, накинувшись на очень вкусные блины, стали уминать их за обе щеки, дядя Митя встал, как-то неловко извинился и ушел.

– Что приходил, непонятно, – сказала Людмила Владимировна, пока гости поглощали угощения. – Казалось, что хотел что-то сказать, но промолчал все время. Вот вы «дядя Митя, дядя Митя», думаете, всегда он таким был? Ведь он еще молодой, ему только пятьдесят пять. Я помню, десять лет назад это был красавец-мужчина, умный, статный, работал инженером в проектном институте, возглавлял кафедру.

– А что же с ним случилось? – ошарашенные от таких новостей Маня с Фомой даже перестали есть.

– Его жену на пешеходном переходе машина сбила, да еще и скрылась, оставив там умирать, а время было пять утра, вокруг ни души. Она была великолепным хирургом, в тот день на трассе попал в аварию автобус с детьми, ее срочно вызвали, и она, простояв почти сутки у хирургического стола, возвращалась домой, помощь пришла уже поздно, она около получаса пролежала на дороге, пока ее нашел случайный прохожий. Это очень подкосило Дмитрия Борисовича, но он все равно большой молодец, не запил беспробудно, такое чувство, что просто перестал жить.

– Даа, дела, – сказала Маня. – Блины у вас исключительные.

– Это все Варенька моя, она у меня и художница замечательная, и хозяйка дельная, вот только в личной жизни пустота. Почему мужчины падки на таких, как Инесса, – скривилась Людмила Владимировна, – и вообще не замечают таких, как Варенька?

– А с чего вы взяли, что Инесса пользуется популярностью у мужчин? – уточнил Фома.

– Да вот не спалось мне, сижу у окна и вижу – Аркадий идет с собакой гулять, да какой-то странный у него маршрут, доходит до забора Инессы и стоит, смотрит ей в окна, и так каждый вечер, но что самое интересное, – перейдя на шепот, сказала Людмила Владимировна, – он это делает и днем, и утром. То есть всякий раз, как он идет гулять с собакой, он смотрит в ее окна.

* * *

На улице уже начало смеркаться, когда Фома и Маня вышли из гостей, информации было много, информация была разная, надо было все обдумать.

– Мария, а не поужинать ли нам, а то за весь день баранка и два блина, – сказал Фома.

– Насчет двух вы явно преувеличили, мне даже было немного неловко за вас, когда, не обращая внимания на сметану на своей бороде, вы без зазрения совести объедали несчастных женщин, – уколола его Маня, – но поужинать все-таки стоит, а как же дальнейшее расследование?

– Его мы на сегодня прекращаем, я вас приглашаю к себе на ужин, у меня под навесом стоит мангал, конечно, не такой шикарный, как у вас, но зато там все уже готово – и уголь, и дрова, в холодильнике два аппетитных стейка ждут своего часа. Вы принесете что-нибудь из своих запасов горячительного, и мы устроим с вами пир на свежем воздухе. Как вам такая идея?

– Вы приглашаете меня на свидание? – смущенно спросила Маня.

– Я приглашаю вас поесть, не надо преувеличивать значимость стейков, – как всегда спугнул романтический момент Фома.

Но получилось все равно очень романтически, Маня сбегала домой переодеться, на улице все-таки был декабрь и для пикника требовались ватные штаны и валенки, когда она, укутанная с ног до головы, вернулась, то перед ней предстала такая картина. Под небольшим навесом с одной стороны было смонтировано самодельное кострище, в котором горел пионерский костер. В детстве, сидя именно у таких очагов, в походах пели песни и обнимались прыщавые подростки. С другой стороны навеса стоял мангал, где на сетке уже жарились огромные стейки. Но кульминацией был стол, он стоял посередине беседки, был накрыт белоснежной скатертью и сервирован для двоих по всем правилам этикета.

– Вы вовремя, – обрадовался ее появлению Фома, – мясо почти готово, это стейк Рибай из говядины, его нужно есть сразу горячим и абсолютно без соусов.