Робкий ангел возмездия

В доме по-прежнему горели лишь свечи, Фома положил раненого на диван и скомандовал:

– Быстро мне полотенце, теплую воду, пинцет и что-нибудь спиртосодержащее из ваших запасов.

Пока Маня умчалась за всем этим наверх, Фома включил свет и задул свечи, некоторые прогорели почти полностью, и у них слезла фольга, оголив буквы «ХВ».

– Почему я не удивлен? – сам себе сказал он, похихикивая в свою мохнатую бороду.

– Мы убили Славика? – закричала Маня, стоя посреди гостиной, она держала в руках тазик с полотенцем и таращилась на потерпевшего.

– Я не знаю, как его зовут, он не представился, – ничего не понимая, ответил Фома. – А вы что, знакомы?

– Ну конечно, это Славик, мой друг детства.

– Не Славик, а Мирослав Вячеславович Лялькин, и не друг детства, а жених, бывший жених, – постанывая, но гордо произнес потерпевший.

– За бывшего особенное спасибо, – сказала Маня. – А ты чего притворялся убитым?

– Я ранен, серьезно ранен, – Славик переходил на визг. – Маня, вызывай скорую, возможно, я не дотяну даже до больницы.

– А вы говорили дождетесь, у самой жених, – вредничал Фома, осматривая Славика. – Вот как вам, Маня, после этого доверять, никакой веры, свечи не в счет.

Сорокалетняя невеста нарасхват, поняв, что ее задумка с иерусалимскими свечами позорно провалилась, покраснела, а Славик запричитал, постанывая:

– Манюня, не дай меня в руки этому чудовищу, он стреляет в живых людей, у меня в ноге дробь, мне срочно нужно в больницу.

– Во-первых, не дробь, а соль, во-вторых, я прекрасный врач, а в-третьих, я стрелял в воздух. Вот что вы делали на лестнице, объяснитесь, пожалуйста.

– Да, Славик, тебе необходимо объясниться, мы ждем.

Вытирая шапкой горючие слезы, Славик произнес:

– Давайте вы мне поможете, а потом я все объясню, мне ужасно больно.

На том и порешили, Фома принес из дома обезболивающее и шприцы, Маню выгнали из гостиной и. совершив при этом все меры дезинфекции, Фома начал колдовать.

– А я думала, стрелять из соли невозможно и что это миф, – кричала из коридора Маня.

– Из обычной нельзя, а вот из кормовой для крупного рогатого скота – вполне реально, – отвечал Фома, колдуя над пятой точкой Славика, тот немного слукавил, говоря, что ему попали в ногу. – Джинсы, Мирослав, забыл, как вас по батюшке?

– Вячеславович, – напомнил Славик, обезболивающее начинало действовать, и его понемногу отпускало.

– Так вот, джинсы, Мирослав Вячеславович, придётся выкинуть, Мань, дай ему свои до дому дойти, – крикнул Фома, и когда Манины шаги застучали по лестнице, чуть тише сказал: – Да и трусы ваши тоже отслужили, жалко, понимаю, семейники с сердечками предназначались для более романтического случая, но знаешь, Славик, мы предполагаем – господь располагает, – шутил Фома.

Вместе с обезболивающими Славику поставили и успокаивающие, поэтому он лежал на животе и, наверное, первый раз в жизни воспринимал все положительно и даже с улыбкой.

– Бог с ними, – улыбаясь, ответил он, – они мне никогда не нравились. Просто я готовился, я надеялся, мне мама Мани, Виктория Владимировна, сказала, что она уехала в «гнездо» одна, без разрешения. Мне подумалось, что она так бунтанула из-за меня, ведь мы встречались.

– Два дня, – вставила Маня, спустившись со второго этажа и держа в руках спортивные штаны красного цвета с белыми лампасами. – Держи.

– А это не имеет никакого значения, благодарю, – поспорил Славик, – но вы понимаете, кстати, простите, вы не представились.

– Фома Фомич Навозов к вашим услугам, – находясь в превосходном настроении, сказал Фома, вытирая руки. – Все готово, можете одеваться, по возможности ближайшие трое суток на попу не садитесь. Маня, а не попить ли нам чаю? Всем вместе.

– Не знаю, Славик точно не заслужил, – бубня себе под нос, Маня направилась в кухню кипятить чайник.

– Так вот, Фома Фомич, мы знаем друг друга с Маней всю жизнь, а вот два месяца назад случилось необъяснимое. Между нами пробежала искра, и Манюня согласилась сходить со мной на лекцию.

– Это был кризис среднего возраста, я переживала свой сорокалетний юбилей и никак не могла с ним смириться, а про лекцию я на твоем месте вообще бы молчала, нас выкинули, между прочим, по твоей вине, – вставила Маня, разливая по чашкам чай.

– Это просто Волчанский не любит конкурентное мнение, он зарвавшийся выскочка, который случайно написал статью, которую опять же совершенно случайно напечатали на информационном канале на интернет-портале. Я вообще предполагаю, что это произошло за деньги, – Славик немного увлекся критикой конкурента, – просто повезло, можно сказать. А ты зря так, – он, словно вспомнив, с чего начал, снова обратился к Мане, – потом мы сидели с тобой в ресторане, разговаривали, Маня, ищи плюсы.

– Есть еще один плюс, – воскликнула Маня, – как же я про него забыла?! После того знаменательного похода в столовую мне позвонила твоя мама и настоятельно потребовала отстать от ее кровиночки, не для меня она этот цветочек растила, – у Мани тоже начало подниматься настроение, они сидели втроем за столом, вернее сказать, вдвоем, потому как Славик пил чай стоя.