«Робот-зазнайка» и другие фантастические истории

Мысли Болларда перескакивали друг через друга в лихорадочных попытках найти выход из ситуации.

Может, попытаться еще разок изготовить партию алмазов?

Попытаться можно, но он уже отнюдь не прежний Брюс Боллард. Его низринули с олигархического олимпа, и он стал уязвим. Ибо только богатство дает неприкосновенность. Ффулкес будет всюду следовать за ним тенью. Сохранить что-либо в тайне не представляется возможным. Что бы ни предпринял Боллард, Ффулкес обязательно об этом прознает. Он держит Болларда на коротком поводке. Как только тот примется выращивать алмазы, люди Ффулкеса узнают технологию изготовления, и тогда ни о каком спасении не может быть и речи.

Спасение… С какой легкостью Аргус каждый раз спасался! Боллард лишился своей неприкосновенности, а его робот остался по-прежнему неуязвимым. Боллард потерял все богатства, в то время как его робот – Мидас во железной плоти. В этот самый главный жизненный кризис не помогли ни обширные знания, ни опыт. Безумная мысль вдруг промелькнула у Болларда: а как бы на его месте поступил Аргус? Что бы сделал робот, чьи не знающие поражений металлические мозги сделали его совершеннее людей, его сотворивших?

Аргус никогда бы не оказался в подобной ситуации. Роботу ни до чего нет дела на этой планете, кроме как до своего великолепного золотого покрова, усеянного вспыхивающими каменьями. Вопреки всему, ни о чем не заботясь и не задумываясь, Аргус продолжает свой обход замка.

Боллард, судорожно втянув воздух, спустился в подвал, отыскал кувалду и отправился по следу Аргуса.

Робота он настиг в столовой. Тот неспешно, величаво двигался через зал, и свет, лившийся в окна, ласкал его золотое облачение и взрывался радужными блестками.

Боллард весь взмок, но отнюдь не от усилий. Он встал на пути у Аргуса и произнес:

– Замри предо мной, ты… – Боллард закончил фразу непечатным словом.

Аргус, не обращая внимания, пошел в обход. И тогда Боллард громко отчеканил:

– Макнамара, процесс скручивания под высоким давлением, порядковый номер R-735-V-22.

Стилус Дэнджерфилда заметался по экрану планшета. Робот замер. Картина была из ряда вон: как если бы Болларду удалось словом остановить лавину посреди склона горы! В воцарившейся тишине раздался голос второго пристава:

– Успел?

– Да, – отозвался Дэнджерфилд. – Идем.

Люди Ффулкеса ушли. Боллард вскинул кувалду и двинулся к безмятежному и величественному Аргусу, который невидяще смотрел вдаль.

Приподнявшись на носках Боллард замахнулся. Первый удар пришелся в массивную грудь. Кувалда впечаталась в золотую кирасу – во все стороны, сверкая, брызнули алмазы. Исполненный невероятного достоинства Аргус качнулся на пятках и завалился на спину. Грохот эхом прокатился по пустому залу.

Боллард вскинул кувалду и вновь обрушил ее на Аргуса. Пробить прочнейшую металлическую оболочку, скрывавшуюся под доспехами – впрочем, как и расколоть алмазы, – ему, конечно же, было не под силу. Но, раз за разом атакуя Аргуса яростными ударами, Боллард выбивал из золотой кирасы драгоценные камни и оставлял на ней глубокие царапины и вмятины.

– Будь ты… проклята!.. – орал Боллард, охваченный жаждой бессмысленного разрушения. – Чертова… машина!..

Не сегодня, так завтра

Существо, застывшее в прозрачной глыбе, было из прошлого, не из будущего, и его чужеродность проистекала скорее из окружающей среды, нежели из родословной. У него вообще не было никаких предков, разве что, так сказать, по доверенности. ИГланны – тут нет опечатки, так называлась эта допалеолитическая раса – создали его, когда на Долину начали наступать ледники. Тем не менее иГланны все равно вымерли, и отчасти потому, что они не были людьми, никакие их артефакты так никогда и не были найдены представителями более поздней цивилизации homo sapiens, человека разумного.

ИГланны были разумными, но не людьми. И потому существо, которое они создали в свои последние дни, дни отчаянных экспериментов, было сверхиГланном. Оно не было сверхчеловеком, иначе Сэм Фессье не смог бы вступить с ним в контакт, когда обнаружил прозрачный куб.

Это произошло незадолго до Второй мировой войны.

Фессье вернулся в свою квартирку в сильнейшем возбуждении – худой рыжеволосый молодой человек двадцати восьми лет от роду, с голубыми глазами и осунувшимся от усталости лицом. В эту минуту Фессье снедало непреодолимое желание выпить. Утолив его, он обнаружил, что еще сильнее ему хочется общества, поэтому он вышел из дому, купил бутылку и отправился к Сью Дейли.

Сью, хорошенькая блондиночка, мечтала сделать карьеру. Работала она в рекламном агентстве, что служило предметом для громогласных насмешек Фессье. Сам он был карикатуристом, из тех, которые обычно видят мир как будто в кривом зеркале. Поначалу он считал своим кумиром Винзора Маккея, но со временем Маккея вытеснили такие современные тицаны, как Парч и Адамс[40] (тицаны – это тоже не опечатка, а помесь титанов с тицианами).

– Я хочу сменить имя, – сообщил Фессье после третьего коктейля. – Отныне можешь звать меня Аладдином. Хоссподи!

Сью попыталась нахмуриться:

– Фу, дурацкое слово.