«Робот-зазнайка» и другие фантастические истории

– Я мог бы подсказать решение каждой проблемы, с которой вам предстоит столкнуться, – сказал Логик. – Вручил бы блокнотик, а вам бы оставалось только листать страницы и читать ответы. Но что хорошего это даст? Я предсказываю только в определенных рамках. Я не в силах спрогнозировать любое развитие событий; вижу лишь те варианты, по которым имею полную информацию. Если существует какой-нибудь неизвестный фактор – переменная икс, – я не обнаружу в будущем ничего определенного. А икс есть. Я не знаю, что он собой представляет, и никогда не узнаю. Если бы дело обстояло иначе, я был бы богом и мы бы жили в Утопии. Эту неизвестную величину я могу обнаружить только по ее влиянию на другие переменные. Но это вовсе не моя задача. И не ваша. Я и не заморачиваюсь. Моя задача – заглядывать в будущее, но не вмешиваться. Будущее – это человеческий разум. Не атомная энергия уничтожила Землю. Это сделал образ мышления. Проще контролировать планету, чем пылинку, несомую воздушными потоками, которых мы даже не ощущаем. Когда протягиваешь руку к этой пылинке, намереваясь управлять ее движением, ты создаешь новый поток. Этот поток – мысль, а пылинка – будущее человечества.

Огромный жемчужный изгиб за огромным жемчужным изгибом – словно выточенные из скал приливными волнами, над джунглями высились стены форта Дун. Сэму, стоявшему на расчищенном белом покрытии главного крепостного двора, они казались невероятно мощными. Эти стены как будто держали в нежных объятиях доверенный им очаг цивилизации.

Гладкие, закругленные, они поднимались тремя ярусами. В них были прорезаны окна; перекрывающиеся световые экраны не пропускали внутрь видимых и невидимых жуков. Такие крепости, во многом похожие на средневековые замки, предназначались для штурмов и обстрелов. Только не вражеские воины их штурмовали, а джунгли, и не огненные стрелы летели по воздуху, а бактерии и микробы. В свои ранние годы венерианская цивилизация не знала авианалетов. И Вольные Компании не посягали на чужие цитадели. И воздушные путешествия тогда – впрочем, как и сейчас – были крайне неупорядоченными, поскольку на планете буйствовали ураганы.

В форте Дун кипела жизнь. К обширной изогнутой поверхности стены были пристроены бараки и мастерские; там мельтешили люди. В больших высоких домах размещались госпиталь, лаборатории и квартиры офицеров.

В открытом барбикане поднялась суматоха, хотя Сэм еще не заметил этого. Мужчины и женщины, успевшие покрыться загаром от фильтруемого солнечного света, прекращали работу, чтобы откровенно потаращиться на гостью. Впрочем, они не смели приближаться, поскольку унаследовали от прежних поколений уважение к бессмертным.

Кедре с непринужденным видом прошла на двор, улыбаясь зрителям, то и дело называя кого-нибудь по имени. Бессмертные выпестовали в себе феноменальную память. Не менее феноменальной была и приспосабливаемость. Наряд из тех, что Кедре обычно носила в башнях, выглядел бы чрезмерно аляповатым в дневном свете, и она была слишком умна, чтобы не понимать этого. Поэтому облачилась в длинный плащ прямого кроя, жемчужно-белый, как стены форта, и в белый же тюрбан, уложенный так искусно, что почти не скрадывал ее красоты. День выдался туманный; казалось, крепость и Кедре сияли перламутром, как будто вобрав в себя весь солнечный свет.

– Привет, Сэм, – произнесла она ровным тоном.

Он сцепил кисти и чуть склонился – этот жест, отдаленно напоминающий восточный поклон, уже давно заменил рукопожатие. Впервые Сэм приветствовал Кедре как равный. Теперь он мог себе это позволить.

Она засмеялась и положила узкую ладонь на его руки.

– Я представляю здесь всех наших, – сказала она. – Мы надеемся, что отныне сможем мирно работать вместе. Я… Господи, Сэм, как ты можешь дышать этим воздухом?

Наступила его очередь рассмеяться. Он свистнул, и юноша с блокнотом и авторучкой, ходивший за ним на почтительном расстоянии, приблизился.

– Принеси помандер, – распорядился Сэм.

Юноша вернулся бегом, и Сэм вручил Кедре шарик. Тот был наполнен свежими лепестками, и тепло женских ладоней высвободило густой аромат, сделавший воздух более приятным.

– Привыкнешь, – заверил ее Сэм, улыбаясь. – Мы все привыкли. Я не ожидал такой чести. Планировал сам навестить тебя.

– Ты был занят, – томно произнесла она и слегка сжала его руку, за которую держалась. – Покажи мне все. Я так любознательна!

– Подожди немного. Всего лишь двадцать лет. Джунгли еще густы, выделяют слишком много двуокиси углерода. Но обещаю, станет лучше.

Кедре медленно шла рядом с ним, края ее безупречно чистого плаща скользили по белой мостовой.

– Я верю тебе, Сэм, – сказала она. – И мы склонны считать, что ты был прав. Время для колонизации настало, не надо ждать следующего поколения. У тебя гадкие методы, но победителей не судят. Уверена, ты станешь победителем, если согласишься на сотрудничество с нами. Ты глупый упрямец, Сэм. Всегда им был.