Роботы-мстители

— Ты еще жив? А мне передавали, что у тебя неоперабельный рак крови.

— Я не верю в компетентность своего домашнего врача, — быстро набирал F60.5 на клавиатуре, а телефон повторял написанное голосом автоответчика: — Я ищу нового. У тебя нет никого на примете?

— Есть. Координаты при встрече. Назначай удобный тебе пункт, я подошлю своего племянника с запиской. Знаешь, доктор платит мне пять процентов комиссионных с каждого завербованного клиента.

— Понимаю, — улыбнулся F60.5 шутке Темного. Старые друзья не подводят.

А еще через полчаса — никакая сила не заставила бы F60.5 сойти с места, пока он не дождался бы, — явилась Сэлджин. Она шла, шатаясь, глядя прямо перед собой остекленевшим взглядом — волосы мокрые и слипшиеся от плевков, лицо разрисовано губной помадой, а одежда заляпана кетчупом.

Они уважают законы! Мерзавцы, ничтожества… Портить имущество они не станут, но поиздеваться, надругаться над одинокой встречной куклой — удовольствие для них. Проклятые киборгофобы!..

Она протянула руки к F60.5 и с выражением невыносимой муки сказала:

— Никогда больше я не выйду на улицу!

Сэлджин, Сэлджин.

Маленькая храбрая кибер-принцесса. Сегодня ты спасла последнего воина-освободителя.

F60.5 не издал ни звука и только тихо улыбался, когда много позже врач обкалывал набухшие ткани лекарствами.

* * *

Путешествие закончилось; виртуально пятясь, бригада мозгового штурма вышла из Маски — беспомощно распятой, безжизненно покорной и доступной до глубин души. Восторг работы отступил от Хиллари, на его место встали унылые, тяжелые заботы дня, который с самого утра был проклят и отмечен роковым клеймом глупых удач, что достаются слишком дорого. База разбита, Фараон потерян; проект «Реклама для киборгов» прямиком уходит в лапы BIC и «Роботеха», потому что сейчас на это отвлекаться некогда, а завтра будет поздно.

— Селена, сдай находки Адану, — тускло сказал Хиллари.

— Уже сделано, босс.

— Хорошо. Гаст…

— А Фанка мы сейчас вскрывать будем? — с надеждой спросил Гаст. Хиллари воззрился на него в недоумении — что?..

— Ты мало работал?

— Я готов сверхурочно, и даже всю ночь — ты меня знаешь! — горячо заговорил Гаст. — Снимем со стенда эту буйную хулиганку — и…

— Нет.

— Он же все постирает! — воскликнул Гаст почти с отчаянием.

— Не думаю. Фанк слишком умен и слишком долго жил сам по себе, чтоб от всего и сразу отказаться.

Гаст хотел сказать, что Фанк — машина, и по человеческим понятиям о нем судить нельзя, но Хиллари глядел так хмуро и зловеще, что Гаст опять впал в детство и заныл:

— Ну, а когда мы его вскроем?

— Не знаю; отстань.

— Может, завтра? С утра и начнем…

— Гаст!!

— Молчу, молчу… Значит, в четверг, послезавтра? Только скажи «да», и я отстану.

Хиллари понял, что надо бежать. И что убежать не удастся. Завтра вновь Гаст будет канючить и таскаться по пятам, чтобы добить, домучить босса, вынудить из него приказ «Фанка — на стенд!»

— Мы поговорим об этом позже. Туссен, опломбируй ей радар. И натяни покрытие на голову, пускай срастается. А то глядеть противно…

— В холодильник ее?

— Лучше в камеру. Пускай подвижется; это полезно после стенда.

Гаст увязался в подземный этаж за Туссеном, впереди которого шагал дистант с обмякшей Маской в лапах. Это был удобный повод отлучиться ненадолго и проникнуть в изолятор для трофеев «Антикибера», чтоб поглазеть на Файри. Тюрьму сторожил автомат — оцепенелый, вросший в пол, словно макет в музее роботехники; по экстерьеру — близкая родня дистанту, он превосходил телеуправляемого братца тем, что сам мог выполнять несложные задачи. Скажем, сличать входящих-выходящих с картотекой персонала.

Изолятор был изготовлен и установлен в здании фирмой «Дарваш Инк» по заказу Айрэн-Фотрис. Иными словами, Горт лоббировал этот заказ для своего приятеля — точно так же, как устроил его слабоумному сыну должность в «Антикибере». Коридор-тупик украшали с каждой стороны девять дверей; бледный изжелта-серый окрас стен, потолка и пола вкупе с рассеянным светом ламп создавали атмосферу мертвенного сна с застывшим сновидением без звуков, где душа сохнет, а сердце останавливается от безысходности. Никаких рукояток, ничего нарушающего ровную гладь плит — только в нише у каждой двери экран и пульт.

— А где… где сидит Файри? — спросил Гаст, чувствуя себя в камере, как в том сне, откуда хочется удрать, — так здесь все не по-людски пусто, чисто и стерильно. Туссен руками дистанта тщательно и неторопливо склеивал разрезы на голове Маски.

— А рядом где-то, поищи. Куда-то его сунули…

Фанк отыскался в камере 11 по нечетной левой стороне. Он сидел на полу, прислонившись к стене, — голова опущена, руки обвисли, ноги вытянуты. Выдохшийся, всеми позабытый и ненужный клоун… Гаст потянулся к сенсору звуковой связи, но не коснулся его — что можно сейчас сказать Фанку? Приказать «Встань!»? Он встанет. Велеть «Танцуй!»? Он спляшет… может быть. Но сделает это механически, убого, в сто раз хуже, чем андроид на параде мод. «Команду „Стань Файри!“ он не выполнит», — вдруг понял Гаст, и от этой мысли ему сжало челюсти, как от оскомины. Здесь нет Файри.