Робур-завоеватель

Разумеется, Фриколин не мог дать физического объяснения своим ощущениям, но он чувствовал себя именно так. Этого было достаточно, чтобы вызвать в нем безотчетный «страх бездны», от которого не могут часто отрешиться нередко даже очень храбрые люди. На всякий случай, из осторожности, негр не позволил себе громко охать и стонать. Закрыв глаза и протянув вперед руки, чтобы не натолкнуться на что-нибудь, он вернулся в свою каюту, собираясь остаться в ней уже надолго.

Инженер не спешил. Он не давал никаких приказаний увеличить скорость хода. Конечно, это можно было объяснить тем, что Альбатрос уже не мог теперь двигаться с такой скоростью, с какой он летел над Европой, то есть по двести километров в час. В океане, где Преобладающими являются юго-западные ветры, ему приходилось бороться с атмосферными течениями, и хотя ветер был еще слаб, с ним все же нужно было считаться.

Вот почему Альбатрос не пытался бороться с неблагоприятными ветрами, затрачивая всю мощь своих поступательных винтов. Он довольствовался умеренной скоростью, которая все же превосходила скорость всех трансатлантических пароходов.

13 июля корабль перелетел экватор, что было объявлено всему экипажу. Таким образом, дядюшка Прудэнт и Фил Эвэнс покинули Северное полушарие и находились уже в Южном. Переход экватора не был отмечен в данном случае никакими церемониями, какие совершаются иногда на некоторых военных и коммерческих судах.

Один только Франсуа Тапаж счел нужным «окрестить» Фриколина, вылив ему за ворот кружку воды. Но так как это «крещение» сопровождалось несколькими стаканами джина, то негр объявил, что он готов пересекать экватор сколько угодно раз, но все же не на спине механической птицы, не внушающей ему ни малейшего доверия.

Утром 15 июля Альбатрос пролетел между островами Вознесения и Св. Елены, ближе, впрочем, к последнему острову. В течение нескольких часов на горизонте были видны его возвышенности.

Без сомнения, если бы в то время, когда Наполеон находился во власти Англии, уже существовала машина, подобная кораблю инженера Робура, то Гудзон Лоу[50] несмотря на все принятые им оскорбительные предосторожности, увидел бы, как знаменитый пленник ускользнул от него воздушным путем.

16 и 17 июля при наступлении сумерек на Альбатросе наблюдалось одно интересное явление, которое можно было бы принять за северное сияние, если бы оно происходило в более высоких широтах. В момент заката солнечные лучи принимали самую разнообразную окраску, причем некоторые из них казались пропитанными необыкновенно ярким зеленым цветом.

Может быть, то были облака космической пыли, через которые проходила Земля, отражая последние лучи дневного света? Некоторые наблюдатели давали именно такое объяснение. Но они, вероятно, не стали бы его поддерживать, если бы находились на борту Альбатроса.

При более внимательном обследовании было обнаружено, что в воздухе носились крошечные кристаллики пироксена, микроскопические стекловидные крупинки, еле видимые частички магнитного железа, подобные тем веществам, которые выбрасывают огнедышащие горы.

Во время пути в океане наблюдалось еще несколько интересных явлений. Много раз тучи придавали небу какой-то странный сероватый оттенок. Когда пролетали эту завесу испарений, на ее поверхности замечались неровности в виде завитков ослепительно белого цвета, усыпанных мелкими твердыми блестками. Такое явление над данной широтой может быть объяснено только особым процессом, сходным с образованием града.

В ночь с 17-го на 18-е появилась лунная радуга желто-зеленого цвета, зависящая от положения корабля между полной луной и завесой мелкого дождя, который испарялся в воздухе, прежде чем достигал поверхности моря.

Можно ли было на основании этих явлений предугадать близкую перемену погоды? Возможно. Как бы то ни было, юго-западный ветер, господствовавший с тех пор, как корабль покинул африканское побережье, начинал слабеть в районах экватора. В этой тропической зоне была страшная жара, и Робур решил искать прохлады в более высоких слоях атмосферы. Изменение в воздушных токах заставляло предполагать, что за районами экватора метеорологические условия совершенно иные. Нужно заметить, что июль в Южном полушарии таков же, как январь в Северном, — другими словами, что это самый разгар зимы. Если бы Альбатрос спустился южнее, то не замедлил бы в этом убедиться. Но море это уже «чувствовало», как говорят моряки.