Род Волка

В общем, в той, предыдущей, жизни у Семена были все основания не считать себя кабинетным ученым, который встает из-за стола только в туалет, глушит литрами кофе и заполняет мусорную корзину опустошенными сигаретными пачками. И тем не менее…

Часа через полтора он произнес в спину своим спутникам: «Я покину вас, лоурины!» Охотники оглянулись и вновь пожали плечами: дескать, пожалуйста, никто тебя не держит! Семен резко сбавил скорость, а потом и вовсе остановился — уфф!

Да, тут было над чем поразмыслить. Среди прочего, за переход к прямохождению человек заплатил еще и тем, что быстрый бег для него стал энергетически невыгодным. А вот бег медленный, да еще в сочетании с быстрой ходьбой… Степь, конечно, не была ровной, как стол, и путь представлял собой непрерывную череду небольших подъемов и спусков, поверхность под ногами оказывалась то бугристой, то почти гладкой. Охотники двигались странным и непривычным аллюром — полушагом-полубегом со скоростью километров восемь-девять в час. Такой техникой передвижения Семен просто не владел, и ему легче было бы бежать трусцой с той же скоростью, но он прекрасно понимал, что на таком микрорельефе выдохнется через два-три километра. Взрослые лоурины, похоже, вообще не напрягались — дышали неторопливо и ровно, кожа их была суха, они переговаривались, иногда посмеивались над чем-то своим. Мальчишки же, радуясь свободе, просто резвились на ходу — ставили друг другу подножки, толкались, пытались гоняться друг за другом в игре, похожей на салочки. То, что при этом они «накручивают» лишние километры, их нисколько не волновало.

На самом деле Семен, наверное, смог бы продержаться еще пяток километров, но он представил, в каком будет состоянии после этого, и решил сойти с дистанции, чтобы не позориться. Кроме того, он сильно сомневался, что по прибытии на место предстоит отдых (от чего отдыхать-то?!), а не настоящий бег за добычей.

В общем, охота не состоялась. Чтобы день не пропал совсем даром, Семен решил подняться на ближайший холм и обозреть окрестности. До холма было километра два, и, пока Семен их преодолевал, он сумел понять кое-что еще из жизни лоуринов. В частности, до него дошло, почему во время тренировок мальчишкам целый день не разрешают пить, почему они бегают в кожаной одежде, которая создает эффект перегрева кожи, и, наконец, почему потливость считается серьезным недостатком мужчины.

Вот он, Семен, не прошедший «антипотного» тренинга, за полтора часа в степи потерял столько жидкости, что по-хорошему должен сейчас бросить все дела и искать воду. Дело даже не в том, что очень пить хочется, — терпеть жажду он умеет, а в том, что резкое обезвоживание организма грозит многими неприятностями — от общего упадка сил до сердечного приступа. С такими вещами лучше не шутить. Местная степь, конечно, совсем не пустыня, но вода здесь встречается не на каждом шагу, а, скорее, на каждых десяти — пятнадцати километрах. Правда, до нее можно, наверное, докопаться где-нибудь в русле сухого распадка, но для этого надо знать, где копать, и иметь, чем копать. Короче, дешевле просто не потеть. Последний вывод был, прямо скажем, безрадостным. Теоретически Семен готов был допустить, что, приложив соответствующие усилия, сможет освоить технику «долгого бега». А вот в том, что его немолодой организм сможет научиться не потеть, Семен сомневался очень сильно. Таскать же с собой воду, он знал по опыту, дело бесполезное — любой лишний вес будет удваиваться с каждым пройденным километром, а два-три глотка делу не помогут. В общем — проблема…

Ничего особенно нового сверху Семен не увидел — всхолмленная степь до горизонта, на которой здесь и там пасутся стада животных. В радиусе трех-четырех километров можно различить бизонов и табун более мелких животных — наверное, лошадей. Остальных за дальностью определить трудно, но вон те малоподвижные точки вдали могут оказаться мамонтами. А вот в сторону лагеря лоуринов никаких стад не наблюдается, только кое-где пасутся одиночные животные.