Род

– Хорошо, – сказала она наконец. – А если что-то узнаешь, то придешь и расскажешь мне, правда?

– Конечно, мам, – сказала Гита. – Я не позволю, чтобы ты страдала только потому, что папа уперся рогом.

Агла подозрительно взглянула на нее, но потом снова опустилась на колени перед кустом.

– Тогда помоги мне, – буркнула она. – Вот, подержи эту ветку, чтобы не мешала…

Гита закатила глаза и встала на колени.

– Назад придется сто лет тащиться, – заныла она. – Почему мы не взяли лошадей?

– Это его лошади, – резко ответила Агла. – Он не обязан их одалживать.

– А почему ты его вчера вечером не спросила? Обо всем?

– Это его ответы. Пусть не делится, если не хочет.

– Но почему ты?..

Агла повернулась к дочери, и, к своему испугу, Гита увидела сломленную женщину.

– Потому что я его жена, – прошептала она. – Я – его. Он мой хозяин, он твой хозяин. И если он решит, что со мной больше возни, чем пользы, что тогда? Он может меня вышвырнуть, и я останусь ни с чем. Что-то достаться мне может, только если он умрет, а он этого пока делать не собирается.

Она глубоко вздохнула и попыталась улыбнуться.

– Поэтому я буду жить, и он будет жить, и мы вернемся домой, и не приедем на этот дурацкий хутор еще лет десять, а может, и никогда. – Она шагнула к дочери и положила руку ей на плечо. – Ты найдешь себе хорошего мужа, уж я-то за этим прослежу. Кого-нибудь, кто тебе понравится. И тогда ты уедешь, и все это перестанет тебя заботить. А я буду держать твоего отца в узде. До сих пор я справлялась.

У Гиты задрожали губы.

– Я просто хотела посмотреть на Уппсалу, мама, всего разик.

Агла снова улыбнулась, в этот раз не так печально:

– Ты должна понять, что дело не только в вопросе, но и в том, когда его задать. Посмотрим, что мы сможем сделать, – сказала она, подмигнув дочери. – А теперь помолчи, дочь моя, и давай собирать ежевику. Помогает скоротать время.

Гита улыбнулась матери, и они снова принялись выбирать сладкое, сочное лакомство между коварных шипов.

Уннтор вытер пот со лба и облокотился на мотыгу. Он выкопал квадратный участок размером в два хуторских двора, но со всех сторон его окружала неприрученная, заросшая земля. Почти сразу за новой овчарней начинался плотный строй деревьев.

– Папа, – позвал Аслак, поднимавшийся по холму со стороны дома.

Уннтор поднял мясистую руку, приветствуя его.

Его младший сын был худ, но на плече его лежала большая лопата. Подойдя, он сразу принялся копать, переворачивая и роняя землю, чтобы отцовская мотыга очистила ее от камней. Они вошли в молчаливый ритм совместной работы.

После долгой тишины Уннтор заговорил:

– Тебе не дали слова прошлой ночью, сын. Болваны все для этого сделали.

– Да ерунда, – сказал Аслак.

– Хорошо. В семье нужна хоть одна холодная голова.

– Мама вполне спокойна.

– Кроме мамы. Мы не сможем вечно подчищать за ними, знаешь ли.

Аслак улыбнулся.

– Вы еще дольше нас проживете, – сказал он.

– Ну что ж, – сказал Уннтор, не слишком скрывая улыбку, – расскажи мне о своем хуторе.

Аслак вздохнул:

– Да что тут рассказывать? Мы едва сводим концы с концами, и Руну от этого воротит. Она хочет, чтобы я стал сильнее, злее. Честолюбивее, – он ссутулился. – Я постоянно ее разочаровываю.

– Ее, сынок, кто угодно разочарует, кроме богов, – прогудел Уннтор. – Она суровая госпожа, ничего не поделаешь. Зато дети ее любят.

Лицо Аслака просветлело, и он радостно сказал:

– Это правда, она прекрасная мать, а дети прекрасны… ну, во всем. Моя семья… У меня есть семья, папа: семья. И это самое важное.

– Семья – это важно, – согласился Уннтор, ударяя мотыгой в землю.

Аслак последовал его примеру и погрузил лопату глубоко в почву.

– Это, мне кажется, единственное, что могло бы сделать из меня человека, который нужен Руне. Если бы кто-то угрожал моей семье.

Кряхтя от усилия, он извлек-таки лопату из земли и заметил, что Уннтор странно на него смотрит, поставив мотыгу на землю и крепко сжав ее.

– И ты бы стал таким, так ведь? – спросил старик, оглядев сына с ног до головы.

Аслак замер и посмотрел отцу в глаза.

– Да, – без обиняков ответил он. – Да, стал бы.

После долгой паузы Уннтор усмехнулся:

– Правильно, – сказал он. – Плох тот мужик, что не заботится о семье. Но вернемся к трудностям с хутором. Чего тебе недостает?

– Гм, – сказал Аслак и задумался, опершись на лопату. – Барана, не готового издохнуть. Пары псов, что держали бы овец подальше от грядок. Кобылу получше, раз уж я размечтался.

– Не могу не согласиться, – сказал Уннтор. – Твоя старая кляча еще тем летом была полумертвой. Это все, сын?

Аслак пожал плечами:

– Я могу тяжело работать – иначе на Речном не выжить, правда же? – он рассмеялся. – Просто начинать свое хозяйство труднее.

– Я знаю, – сказал Уннтор. – Мне подсобили, и будет честно, если и тебе подсобят.

Аслак посмотрел на него и моргнул:

– Ты это о чем?

– Мы позаботимся, чтобы баран прибыл к тебе этим летом вместе с двумя собаками и лошадью. Если повезет, добуду и парочку овец.

Молодой человек уставился на отца:

– Чт?.. Чт?.. Что? Но папа, это же обойдется в целое состояние!

Уннтор лишь ухмыльнулся: