Род

– Найдем, где взять. Боги улыбнутся тебе. А теперь захлопни рот и давай-ка работать.

Лишившись слов, Аслак взялся за лопату и атаковал землю, гадая, когда же наконец проснется.

У реки домывала последние миски Хельга. Эйнар исчез, должно быть, отправился ухаживать за лошадьми и оставил ее наедине с мыслями и песней текущей воды. Она вспомнила холодную, темную ненависть, с которой Карл оглядывал свою родню, его яростный зубовный скрежет, и поежилась, несмотря на летнее солнце. Он был невероятно жесток, и она не могла не думать о том, каков был его отец, когда еще ходил в набеги. Чувство тревоги, одолевавшее ее последние сутки, давило на плечи тяжким грузом. Она неосознанно потянулась к ключице, поймала между указательным и большим пальцами кожаный ремешок и погладила его, спустившись пальцами к рунному камню, что висел у ее сердца. Он казался гладким, необычайно мягким и до странности теплым. Она оторвала взгляд от реки как раз в тот момент, когда из дома вышел Бьёрн. Великан сделал два огромных шага от двери, а потом обернулся – Хельга не смогла ни разглядеть, с кем он говорит, ни расслышать слова, – и поза у него стала какой-то странной. Хотя его остановили, когда он уходил, глаза Бьёрна были опущены, и казалось, что он внимательно слушает. От его привычной живости не осталось и следа.

Наконец он кивнул и зашагал к лесу. Хельга смотрела, как он уходит, и лоб ее нахмурился еще сильнее. Рунный камень на груди налился тяжестью.

– Так, девочка: миски сами себя не отмоют, – пробормотала она, вполне прилично сымитировав голос Хильдигуннюр, и принялась оттирать грязь. Но она не могла заставить себя время от времени не поднимать глаза, чтобы посмотреть, не выйдет ли следом за Бьёрном его собеседник. С кем он говорил? Почему выглядел так, словно его отчитывали? Она вытерла миски насухо и завернула их в тряпицу, чтобы не испачкать. Придется ей пойти и посмотреть самой.

Она подбежала к двери, сражаясь с непокорным самодельным мешком, осторожно приоткрыла ее и заглянула внутрь.

Пусто. Совершенно пусто…

…за исключением Карла, который сидел в большом отцовском кресле и обстругивал деревяшку.

– О… Это ты?..

Карл посмотрел на нее:

– Что «это я»? Тут шастаю?

Хельга почувствовала, как краска приливает к щекам.

– Не важно, – пробормотала она, пробираясь к уголку Хильдигуннюр. Она закинула мешок на стол быстрее, чем собиралась, и поморщилась, когда миски застучали друг о друга.

– Дай-ка я тебе помогу.

Она замерла. В прохладной полутьме дома она ощущала его жар у себя за спиной, очень, очень близко. Он вытянул руку и задел бок Хельги. Рука была теплой и твердой.

– Надеюсь, я помню, куда все ставить. Они не любят что-то менять. – Карл мягко разжал ее кулак, сжимавший узел, на котором держался мешок, и потянулся за миской.

– …все хорошо, – выдавила она наконец.

Он присел рядом и посмотрел на нее, лукаво блеснув глазами. Ее взгляд привлек блеснувший серебром амулет на его шее.

– Хорошо – это верное слово, – сказал Карл. Он поднялся в каких-то пяти дюймах от Хельги и посмотрел на нее. Медленно наклонился вперед, и у нее перехватило дыхание. Она отвернулась, но недостаточно быстро, чтобы не заметить голодные глаза. Недостаточно быстро, чтобы упустить из виду приближавшуюся к ней руку.

– Хельга! – послышался из-за двери голос Хильдигуннюр. – Девочка, ты тут?

Карл лишь усмехнулся и отошел, убедившись, что она заметила, как он облизывает губы, пробуя на вкус ее разлившийся в воздухе страх. Он нырнул к маленькой дверце и исчез в тот самый миг, когда Хильдигуннюр открыла главную дверь.

– Вот ты где! Целую вечность возишься!

Хельга принялась быстро выкладывать миски. Она успела пробормотать: «Извини», прежде чем ее захлестнула волна тошноты, тревоги и страха, а следом еще большая волна злости. «Как он посмел? В доме своего отца? В моем доме!» Она обуздала гнев и моргнула.

– Не волнуйся, у нас есть целый день, – сказала ей мать с другого конца комнаты. – Все равно они все разошлись.

Несколько слез вырвалось на волю, но ком в горле не исчезал. Она сглотнула раз, другой – теперь вдохнуть, – и его не стало.

– Да, – сказала она. – Все.

– Я посмотрела на них прошлым вечером и задумалась, – сказала Хильдигуннюр. – Семья – это важно, правда?

– Конечно, – ответила Хельга, отчаянно пытаясь отвлечься на кружки.

– И важно, когда в семье мир, – продолжила Хильдигуннюр.

– Ага, – сказала Хельга. «Продолжай говорить, пожалуйста. Поговори еще немного». Она сжала кулаки, чтобы с помощью боли от врезавшихся в ладони ногтей прочистить голову.

– Куда пошла Агла? – смогла выговорить она.

– Ей, видать, нужно было пройтись и успокоиться. Так что я отправила ее с Гитой за ягодами.

Хельга сложила тряпицу.

– Это хорошо, – сказала она. – Теперь с ними все должно быть в порядке.

– Да мне на самом деле плевать, – сказала Хильдигуннюр. – Я просто не могла смотреть на ее рожу.

Хельга усмехнулась помимо своей воли.

– Она была ну точно лошадиное копыто, – добавила ее мать. – Да еще и с задней ноги.

– А Тири?