Род

Даже не задумываясь, что она делает, Хельга медленно ухватилась за уголок одеяла и потянула. Загустевшая кровь подалась с влажным, сосущим звуком. Карл не снял штаны, и они были так же красны, как и одеяло. Ее взгляд привлекли два больших черных пятна на внутренней стороне его бедер. В этих местах ткань почти скрылась под плотной, блестящей кровавой коркой.

Хельга почувствовала жар у плеча прежде, чем ощутила присутствие матери.

– Стягивай, – сказала та сквозь сжатые в ярости зубы.

Хельга потянулась и коснулась бедер Карла неожиданно задрожавшими руками, ощущая ладонями липкую кровь, а потом осторожно стянула ткань, открыв аккуратный, длиной примерно с палец, надрез рядом с большой веной в паху, и точно такой же на другой ноге.

– С обеих сторон, – пробормотала она, и рука Хильдигуннюр на ее плече сжалась так сильно, что Хельге показалось, будто ее кости сейчас треснут.

– Мой сын, – сказала ее мать так, чтобы все услышали, – был убит во сне.

Прекрасное голубое небо, согретое восходящим солнцем, резко контрастировало с семьей Уннтора и Хильдигуннюр, собравшейся в круг на хуторском дворе.

Аслак обнимал Руну, стоявшую прямо, как палка, с закрытыми глазами, челюсть ее ходила ходуном от ярости. Браги и Сигрун повисли на ее юбке, уткнувшись лицами в складки материи. Может, они и были слишком малы, чтобы понять, что случилось, но достаточно взрослые, чтобы уловить витавшие в воздухе скорбь и гнев.

Сигмар и Йорунн с мрачными лицами стояли бок о бок, выпрямив спины.

Бьёрн возвышался над Тири, положив руку на плечо сонно моргавшего Вёлунда.

Агла повисла на плече Хильдигуннюр. Она завернулась в одеяло, взгляд ее был рассеян, словно то, на что она смотрела, находилось в каком-то другом мире. Стоявшая рядом Гита робко пыталась утешить свою мать.

Судя по ее виду, подумала Хельга, Гите самой совсем не помешало бы чье-нибудь утешение.

Она осмелилась взглянуть на своего отца, справа и слева от которого стояли Яки и Эйнар. Уннтор Регинссон был черен как туча. Его массивная грудь вздымалась с каждым глубоким вдохом, он стиснул челюсти, чтобы не дрожали губы, а его большие кулаки сжимались и разжимались, как два бьющихся сердца. Его сотрясала чистейшая, едва сдерживаемая ярость.

– Все будет просто, – сказал он, и голос его был как грохот и рык камнепада. – Эйнар привяжет ваших лошадей. Яки будет следить за воротами. И я найду и убью любого, кто уйдет прежде, чем я позволю. Вы поняли?

Все кивнули, одни резко, другие нерешительно, все – уважительно и напуганно. По виду стоявшего перед ними человека никто не подумал бы, что это пустая угроза.

Но никто не заговорил.

Уннтор стоял в гневном молчании и ждал.

Даже Бьёрн не осмеливался взглянуть ему в глаза, но никто не подавал голоса.

Глубокий вдох, а потом…

– И что теперь? – спросила Йорунн.

Сердце Хельги подскочило в груди, но если в этом кругу и был кто-то, кому Уннтор не отсек бы голову за попытку заговорить, то это была его любимая дочь.

– Убийца Карла признается, и мы обсудим цену крови, которую он заплатит Агле и Гите, – сказал Уннтор.

– А если никто не признается? – спросил Бьёрн.

Уннтор посмотрел на каждого из них по очереди.

– Я найду тебя, – сказал он, – и когда я это сделаю, цена крови будет куда выше.

Все молчали, и Хельгу пробила дрожь, несмотря на солнце.

– Яки, – неожиданно резко сказала Хильдигуннюр. – Найди этим людям работу. Где угодно. Сейчас же. Хельга… – она без лишних слов подтолкнула дочь в сторону дома.

После этого Хильдигуннюр одной рукой обняла Аглу, другой Гиту, и повела их к реке, по пути шепча что-то на ухо Агле, словно утешая пугливую кобылу.

– Принести хвороста, выкорчевать корни, нарубить дров, – перечислил задания Яки. – За работу. После полудня будем рыть.

Позволив ногам самим нести ее, Хельга двинулась к дому. Двери его выглядели совсем не так приветливо, как еще вчера.

Запах крови успел расползтись по дому и лез в ноздри. Она не очень торопилась подойти к трупу, а наоборот, решила пройти мимо его постели и мимо кроватей, на которых спали Аслак со своей семьей. Она заметила два маленьких одеяла для детей и два побольше для взрослых. Судя по вмятинам, младший сын Уннтора спал не очень близко к своей жене.

Кровать Йорунн и Сигмара была почти не потревожена с одной стороны и хорошенько примята с другой. Несмотря на внешнюю жесткость, они явно наслаждались обществом друг друга. Хельга вспомнила об Эйнаре, и сердце ее сжалось. Ужасно, наверное, когда ты кого-то хочешь и знаешь, что у нее есть кто-то более близкий, а ночью они ближе всего.

А потом, прежде чем Хельга нашла себе еще какое-то занятие, ее нос подсказал ей, что она стоит перед постелью Карла.