Родео Лиды Карякиной

- Как? А-а, это целый разговор, - оживился Леонид Павлыч. - Вы ведь как живете? Каждый из вас, взять хотя бы этого вот пацана, - он указал на Мишку, - сотворил себе тюрьму. Я говорю - мысленную тюрьму. Ящик дубовый себе построил и в этом ящике сидит. Ограничитель вечный, клапан предохранительный... Вы кем хотите стать? - Он ткнул пальцем в сторону Дельфина.

- Капитаном.

- Во-во! А он летчиком, - кивок на Мишку. - То-то оно и есть. Сена клок перед мордой осла. Видите вы этот клок, и все тут. Вы - корабль, Мишуха - самолет. А что по сторонам - вас не интересует. А жизнь, она...

Леонид Павлыч мечтательно закачал головой. Пропел:

- А жизнь-то проходит мимо-о!

- А я думал, жизнь - это любимый труд, - с усмешкой заметил Дельфин.

- Э-э, друг... Кто его знает, что тут любимое, а что нет. Все течет, все изменяется. Я вот сколько перевидал. Ого! На море, между прочим, тоже побатрачил. Матросом был. Морока. Потом бревна катал в лесхозе. В рабочий класс подался, на завод. А городов сколько перевидал!.. Теперь вот в театре. Сцену освещаю, делаю день-ночь. Иллюзия, искусство, мираж чувств... Можно так, а можно и не так. По крайней мере, не скучно... Эй, цуцик, поди сюда!

Мишка шмыгнул носом, промолчал.

- Цуцик! Тебе говорят?

- Я не цуцик, - мрачно ответил Мишка.

- Нет, цуцик.

- Не цуцик я.

- А я говорю - цуцик!

- Сам ты цуцик! - Мишка с достоинством вышел, крепко притворив за собой дверь.

- Видали? - подмигнул Леонид Павлыч. - Герой. Весь в меня пошел. Этот не пропадет! Тут мое отцовское сердце может быть спокойно... - Он качнулся. - Завтра уезжаю, арриведерчи, Рома! Возвращаюсь в таинственный мир кулис, черт бы его побрал...

Он уткнулся носом в стол, должно быть, задремал, Теперь он нравился мне куда меньше, вернее, совсем не нравился. Ничего в этом Леониде Павлыче нет хорошего. Рыжий. И нос как-то кверху загибается. А прическа? Ничего себе причесочка! В таком-то возрасте и длинные волосы. Бачки рыжие, косая челка.

Дельфин, должно быть, полностью разделял мои чувства. Мы запихали в сумку учебники и собрались уходить, но тут вошла тетя Аня.

- А-а, мальчики. А я думала, Лида... Вы Лиду случайно не встречали? Запропастилась куда-то...

Она держала вазочку с вареньем. Я сразу заметил, что на тете Ане новое платье, серое в полоску, а волосы причесаны как-то по-особому. Но держалась она безразлично-отрешенно, как бы обходя вниманием того, кто сидел за столом.

- А-а! Анюта! - встрепенулся Леонид Павлыч. - Ручку, мадам!

Он привстал, но тут же качнулся и плюхнулся на стул. Тетя Аня бесстрастно прошла мимо, как бы случайно оставив вазочку с вареньем на столе.

Смотрела она куда-то в сторону, всем своим видом показывая, что этот человек для нее просто не существует. Я еще не успел ответить ей, что не встречал сегодня Лиду, как уже понял, что ответа и не требуется, она просто забыла, о чем спрашивала... Она присела на диван. Так присела, будто не дома, а в троллейбусе или вагонном купе. Выпрямившись, сложив руки на коленях. Комната у них одна, и, кроме кухни, ясно, никуда не денешься.

- Мам, чего ее дожидаться, давай ужинать, - пробасил Мишка.

- А?

Тетя Аня смотрела на Мишку, а на ее измученном, козьем каком-то лице была отрешенность и холодность.

Должно быть, тетя Аня за эти двое суток совсем растерялась. Надо было и хозяйство вести, и все время демонстрировать пришельцу свою независимость и достоинство. Чтобы проняло его, чтобы обидно было... Может быть, она втайне хотела, чтобы Леонид Павлыч пожалел о своем бегстве?

- Мам, есть хочется, - заскулил Мишка.

Меня даже зло взяло. Вот женщина! Вся с головой ушла в какие-то свои переживания из-за этого пьяницы...

- Сын! Садись со мной, поужинаем! - бодро воззвал из-за стола Леонид Павлыч. - Говорю, герой, топай сюда! Конфету дам.

- Не хочу, - мотнул головой Мишка. - Мам, каша-то подгорела!

Действительно, запахло горелым.

Тетя Аня поднялась и, сохраняя ту же обиженно-кислую мину, отправилась на кухню.

- Хороша каша, да не наша, - вполголоса сказал Леонид Павлыч.

А мне почему-то сделалось смешно. Витька дернул меня за рукав, и мы вместе выкатились из квартиры. Дверь захлопнулась.

- Уф-ф! - фыркнул Дельфин. - Ты чего застрял-то? Уж я и подмигивал, и ногой толкал!

- Не заметил. Ну, знаешь, обстановочка... Смотреть противно. Да и смех разбирает...

- Обстановочка ничего себе! Тут пожалеешь Лидку. Ну и тип! Вот не повезло Карякиной.

- Все-таки в этом дядьке есть что-то. Обаяние какое-то, что ли... А вот мать... Ну, просто не думал, что женщина может быть такой нудной... Ходит, будто клюквы объелась...

Дельфин пригладил ладонью волосы, ухмыльнулся.

- Ну, насчет дядьки ты это зря. Эгоист нормальный. И заливает будь здоров... Ишь, всего в жизни напробовался. А чуть что, и стрекача. Попрыгун!

- От такой жизни любой упрыгает. Куда глаза глядят. Хоть на Северный полюс.

Дельфин посвистывал, о чем-то размышлял на ходу.

- Это как сказать. Мне кажется, понимаешь... В общем, любит она его. Несмотря ни на что. Знаешь, бывает такая любовь...

- Пошел ты!..

- Мне так кажется. А иначе зачем бы она стала переживать. И нарядная ходит, заметил?