Родимая сторонка

Роман Иванович бросил в угол сапоги, встал.

— Так ли уж некем Боева заменить! А Кузовлев?

— Вот разве что Кузовлев! — оживился несколько Ефим.

Оба вышли на улицу, постояли, помолчали. Зная угрюмый характер Ефима, Роман Иванович и не ждал продолжения разговора. Собираясь уходить, сказал:

— Молодой у вас секретарь, слабоват. Помочь ему надо, Ефим Тихонович. Должен ты выступить завтра на партийном собрании и сказать обо всех ваших делах прямо и честно.

Ефим долго хлопал желтыми ресницами, почесал шею, отвернулся:

— Не буду я выступать.

— Почему?

— Хватит. Навыступался.

И спросил вяло:

— Надолго к нам?

— Пока порядка в колхозе не добьюсь!

— На полгода, значит? — горько пошутил Ефим.

Роман Иванович пошел прочь, сухо говоря:

— Ладно. Поговорю с другими, которые посмелее.

Уж открывая дверь в молокоприемную, увидел, что Ефим все еще стоит у ворот, глядя в землю и теребя круглые желтые усы.

…Доярки и телятницы собрались в тесной молокоприемной и шумно расселись, словно куры на насестах, — кто на подоконник, кто на печку, кто на высокие скамейки, кто на кирпичи, для чего-то сложенные у стены.

Левушкин сидел за столом недовольный и угрюмый. Склонив над тетрадкой шишковатую голову, что-то подсчитывал, то и дело покрикивая раздраженно на девчат. Кабы не было тут начальства, он запретил бы им, наверное, даже смеяться. Кончив подсчеты, встал.

— Будем начинать?

— Нет, — сказал Роман Иванович, — подождем Боева. Пусть и он требования животноводов послушает.

Но Савела Ивановича не было и не было.

— Хоть бы вышли, девчата, встретили его, он ведь и дорогу сюда забыл! — с ядовитой заботой сказала Настасья. — Не заблудился бы!

Все дружно засмеялись. Левушкин вынул карандаш из-за уха и сердито постучал им о стол.

— Чтобы не затягивать время, откроем совещание…

Вошли и столпились у порога подвозчики кормов и скотники. Сразу стало тесно и жарко.

Левушкин заглянул в свою тетрадку, постучал еще раз карандашом.

— Послушаем, что нам скажут приезжие товарищи из области, а также и другие из района.

Доярки внимательно выслушали советы и наставления Зобова, а во время бойкой речи районного ветеринара Девятова начали громко перешептываться:

— Какой симпатичный, девушки!

— С кудерьками…

— И носик такой аккуратный…

Левушкин покосился на них и грозно кашлянул.

— Мы должны сказать спасибо приезжим товарищам, — строго и подобострастно заговорил он, вставая, — за то, что они раскрыли нам наши причины и учат, как следовает поступать…

— Пить поменьше надо! — закричали враз изо всех углов.

Левушкин растерянно заложил карандаш за ухо и одернул рубаху.

— Прошу прекратить неуместные выкрики! — пригрозил он. — За срыв собрания, поимейте в виду, отвечать придется.

Когда явился Боев и молча прошел к столу, Роман Иванович взял слово.

— Очень правильные советы дали вам здесь специалисты, но как применить советы эти, если в колхозе нет кормов? Давайте, дорогие товарищи, вместе думать, где взять корм… Район дал колхозу концентратов, но мало.

И, глянув на Левушкина, подмигнул весело собранию.

— Сказывали тут мне, хорошую инициативу проявил у вас Василий Игнатьевич. Дал колхозу воз сена взаймы…

Молокоприемная дрогнула от хохота. Левушкин расстегнул ворот рубахи и, не поднимая глаза, принялся вытирать платком багровое лицо и шею.

А Роман Иванович горячо призвал:

— Эту инициативу, товарищи, надо поддержать! Сами поможем своему колхозу. Другого выхода у нас нет. Каждый может и сена дать, и картошки. Спасать надо скотину.

— Правильно, Роман Иванович! — закричали со всех сторон.

— Тогда мы на колхозном собрании так и поставим этот вопрос, а кто желает, может и не ждать собрания, везти корм прямо на ферму и сдавать по весу. Верно, Савел Иванович?

— Дело это незаконное! — строго предупредил Савел Иванович. — И я своего согласия на подобное нарушение не могу дать, пока не решит собрание…

— А скот морить — это законно? — закричала гневно худенькая доярка с острым носиком и светлыми кудряшками. — Пока собрания ждем, сдохнет еще не одна корова…

Савела Ивановича вперебой спрашивали:

— Долго ли над скотом будете измываться?

— Когда солому вовремя подвозить будут?

— Да неужто вил нигде купить нельзя? Работать стало нечем.

— А почему подменных доярок у нас нету? Без отдыха всю зиму работаем!

Смело глядя в глаза Боеву, Нина Клюева укорила его:

— Несправедливо поступаете, Савел Иванович! Дочку Левушкина на три дня в город отпустили, а она там две недели гуляет. Хоть бы предупредила нас, а то коровы ее без призора тут…

— Записывайте все требования, — вырвал из блокнота лист и подал его Боеву Роман Иванович. Сам же стал объяснять дояркам, сколько теперь по новому закону будут они получать дополнительной оплаты. Подсчитал даже вслух для примера Настасье Кузовлевой ее возможный заработок.

— Кабы так! — недоверчиво вздохнула остроносенькая доярка. — А то работаем, работаем и не знаем за что…

— Нам тут ничего не рассказывают… — пожаловалась от двери толстуха Анфиса Гущина.

Савел Иванович покосился на Левушкина.

— Поручено было Василию Игнатьевичу разъяснить вам решения сентябрьского Пленума…