Родина

— Скоро, о, Аллах, очень скоро, если на то будет воля Аллаха, мы нанесем свой главный удар и нанесем его прямо по логову Большого Сатаны. Мы поразим его в самое сердце и сделаем это публично. Весь мир содрогнется от ужаса, когда увидит решимость воинов Аллаха, их готовность стать шахидами, променяв бренное существование в этом развращенном и несправедливом мире на те многочисленные блага, которые Аллах уготовал шахидам. Их истишхад[53] — заставит весь мир содрогнуться от ужаса!

— О, учитель, никто не ждет этого часа больше, чем я! Но как же мой амаль[54], когда я смогу его сделать?

— Время твоего главного амаля еще не пришло. И амалиятуль истишхадия — не самое лучшее, что ты можешь сделать для Аллаха! Сейчас лучший твой амаль будет заключаться в том, что ты продолжишь то, что начал. Ты будешь ходить в Кремль. Ты будешь жать руки кяфирам. Думаю рано или поздно тебе предложат или избраться депутатом или высокую работу на государство. Ты согласишься.

— Но Абу Саед, я не могу!

— Ты опять мне противоречишь?

— Меня испытывает отвращение, когда я пожимаю руки кяфиров, тех кто убивал мусульман! Я бы с радостью убил их всех.

— Аллаху ведомы праведники. Скажи про себя — с именем Аллаха, и Аллах примет все, что ты будешь делать для него как твой амаль, твое усилие на пути джихада. Аллаху ведомо все, что мы совершаем.

— Аллаху Акбар.

— Наша цель сейчас — сокрушить главного сатану, и мы направим главный удар на него. Мы будем изматывать его в тысяче боев и, в конце концов, измотаем. У Америки много денег? Сказано — они будут расходовать на то, чтобы отвратить людей от религии Аллаха. И они израсходуют, потом они потерпят убыток, потом они будут повержены. Нам выгодно, чтобы Россия стала не слабее Америки. Когда мы этого добьемся — мы столкнем кяфиров лбами, и пусть кяфиры уничтожат кяфиров, а потом придем мы и построим всемирный таухид[55]. Не останется ни одного места на земле, где бы не славили Аллаха. Все преступники, лицемеры, многобожники и безбожники получат наказание, обещанное в священном К’уране, а праведные так же получат обещанное в священном К’уране вознаграждение.

— СубханАллах…

— Когда придет время главной битвы с безбожниками, я рассчитываю на то, что ты будешь в Кремле. И твоя помощь Умме, волей Аллаха поможет сокрушить безбожников. Вот твой амаль. Вот что ты должен сделать. А теперь — иди. И да пребудет с тобой милость Аллаха.

— И с вами, Абу Саед.

Першунов — сгорбившись, пошел назад. Самеда уже не было, шестерки в проулке — тоже. Придется выбираться самому.

В кармане — завибрировала Нокиа. Он достал…

— Алло.

— Ты куда пропал? — голос Надежды был недовольным — тебе из министерства уже два раза звонили!

— Я… гуляю.

— С ума сошел! Перезвони им!

— Хорошо…

— Перезвони им! — с напором сказала Надежда, и отключилась…

* * *

Человек с бородой, сидящий в Вольво, припаркованном на противоположной стороне — проводил взглядом Першунова, но за ним следить не стал. Затем достал свой мобильный, набрал номер.

— Пост три.

— Звук записали?

— Так точно.

— За Учителем не следить. Пусть уходит. Отслеживайте Бойца и его группу…

— Есть.

Вот так вот… ну и что ты тут делал, герой России, а?

Впрочем, полковнику Каплунову к предательству было не привыкать. Он все это видел и видел не раз…

Посмотрим…

* * *