Родина

– Я приехал на встречу. Без опоздания, ты ведь меня знаешь. Я не люблю заставлять себя ждать. Ждать пришлось мне самому. Больше полутора часов. Никто не явился. Известно, что после истории с GAL[61] они ведут себя предельно осторожно. Кто знает, а вдруг за мной следил какой-нибудь полицейский, переодетый в штатское, при этом сам я ничего не заметил, а они его засекли? Я стал добиваться новой встречи. Мне в ней отказали. Такое вот паскудство! Сейчас я думаю, что они убедились в моих благих намерениях и пока оставили меня в покое, занявшись другими, которым и портят жизнь. Но я должен что-то предпринять, Шавьер. В поселке я слишком на виду. Сегодня утром три придурка парализовали работу на фирме. Вот так-то! Мои собственные люди теперь решают, работаем мы или нет. У меня нет ни малейших сомнений, что кто-то из них докладывает организации о каждом моем шаге. Помнишь Андони, племянника Сотеро? Он хуже всех. От него чего угодно можно ждать.

– А чего ты его не выгонишь?

– Выгоню, когда ситуация успокоится.

– Послушай, отец, если ты предприниматель, то не должен жить рядом с рабочими. Я не сторонник деления на классы, но что еще тут скажешь? Любой, кто затаит на тебя обиду или позавидует тебе, может попытаться тебе отомстить. И особого труда это ему стоить не будет, поскольку ты всегда рядом. Не исключено, что каждый божий день ты проходишь мимо его двери. Вы с матерью должны жить в другом месте, а в поселок наезжать только к кому-нибудь в гости или на работу. Пишут надписи на стенах? Да и пусть себе пишут. Если тебя в поселке не будет, ты их и не увидишь… А ведь речь не только о надписях, надо думать о вещах куда более серьезных.

– Я бы уехал, но вот мать…

– И она тоже уедет. Она и сама как-то об этом обмолвилась. Беда в том, что вы с ней маловато общаетесь.

– Ну, знаешь, с тех пор как я завязал и с велосипедом, и с картами в баре, мы проводим вместе столько времени, сколько не проводили никогда в жизни. Мы ведь почти не выходим на улицу. Я еду на машине из дому на работу и с работы домой. А она все реже и реже ходит по магазинам в поселке.

– Скажи, разве это жизнь?

– Живем как-то. Бывает и хуже. Мой отец сражался на войне против Франко. Ему изуродовало ногу, а потом он три года отсидел в тюрьме.

– Остается надеяться, что ты не забываешь о мерах безопасности.

– На этот счет можешь быть спокоен. Если они захотят со мной расправиться, придется делать это где угодно, только не в поселке. Там я всегда начеку.

– Итак, давай подобьем итоги. Дела идут хорошо или плохо?

– Плохо. И я бы с удовольствием перевел весь свой бизнес куда-нибудь в более безопасное место. В Ла-Риоху, в Сарагосу, но ведь это очень хлопотно. Почти все клиенты у меня из наших мест. Не проходит и недели без того, чтобы кому-то срочно не понадобились мои услуги. Срочно-пресрочно. А если я буду далеко, скажи, как тут успеть? Обратятся в другую транспортную компанию – и прости-прощай.

– Есть и такой вариант: ты открываешь филиал и постепенно переводишь все дела туда.

– Тогда мне будет нужен партнер, надежный человек, который наймет там для меня людей или, наоборот, присмотрит за работой фирмы здесь. Я ведь не могу быть в двух местах одновременно. Я бы предпочел какое-нибудь более простое решение – и чтобы оно не требовало такой уймы времени.

– Закрой фирму, продай ее и трать свои сбережения.

– Ты с ума сошел? Это моя жизнь.

– Тогда я вижу только один выход. Если ты согласишься, я помогу вам подыскать здесь квартиру, вы переберетесь в Сан-Себастьян и в городе будете чувствовать себя более защищенными. Кроме того, какая тебе разница, где жить, если ты в любом случае ездишь на работу на машине?

– Квартира – это большие расходы. Как мне кажется, твоя мать не…

– Короче, ты хочешь, чтобы я начал что-то вам подыскивать или нет?

– Хорошо, ищи. А там посмотрим.

46. Дождливый день

В тот день, когда убили Чато, шел дождь. Это был обычный рабочий день, серый, из тех, что тянутся вроде бы бесконечно и когда все происходит в замедленном темпе, везде мокро, и утро не отличить от послеобеденного времени. Да, обычный день, и вершины гор, окружавших поселок, были затянуты тучами.

Чато пришел в свою контору рано. Рано? Да, где-то около шести, еще не рассвело. На столе у него лежал отрывной календарь, Чато вырвал соответствующий листок и прочел написанное на обратной стороне. Потом отметил на странице в ежедневнике точное число дней, прошедших после того, как он бросил курить: 114. Чато испытывал гордость, видя, какая длинная колонка цифр свидетельствует о силе его характера, да и Биттори довольна, что он не дымит в квартире, как раньше, когда от табачного дыма желтели шторы, не говоря уж об отвратительном запахе, пропитавшем и стены, и мебель, и воздух, которым они дышали.