Родина

– Вот тогда-то он и научил меня делать коктейль Молотова. И в одну из суббот мне пришлось пойти с ним на карьер. Хватит, сказал он, время на книжки тратить. И я, следуя его инструкциям, сварганил полдюжины бутылок с зажигательной смесью, а потом мы их бросали – пим-пам – о скалу. Вскоре Хосе Мари запустил бутылкой в какого-то солдата на бульваре в Доностии. Брату было по барабану – солдат это или гвардеец. У солдата загорелась нога. Мог бы и совсем сгореть. К счастью, его товарищи действовали быстро и самого плохого не случилось. Хосе Мари не видел под формой человека, который зарабатывает такой службой на жизнь, человека, у которого, возможно, есть жена и дети. Мне не хватало храбрости сказать это брату, но, клянусь тебе, я считал таких, как он, настоящими чудовищами. А потом, на следующий день, он просто взбесился из-за того, что ни одна газета даже не упомянула о пострадавшем солдате.

Зато приятели угостили его ужином. Такой у них был уговор: вроде как награждать каждого, кто подожжет полицейского.

51. На карьере

Как в кино. Честное слово. Горка вышел из дому поздним утром и направился в библиотеку. Суббота. Вокруг тихо и спокойно. Синее небо, редкие облачка, не холодно и не жарко. Он увидел ее на противоположной стороне улицы, большую, толстую. И Хошуне, вместо того чтобы ответить на его приветствие, поднесла палец к губам, словно требуя, чтобы он вел себя потише. И губы у нее при этом были то ли слишком тонкие, то ли она их закусила.

Потом девушка двинулась за ним, отставая на шаг.

– Только не оборачивайся. Иди вперед, иди.

И он не оборачивался, он шел. Когда они завернули за угол, она все так же едва слышно попросила/велела ждать ее в церкви. На этом они и расстались.

Горка сел на скамью в последнем ряду. В церкви никого не было. Не было и другого освещения, кроме света, проникавшего снаружи сквозь пущенные поверху витражи. Ну хорошо, а если появится священник, что я ему скажу? У меня, мол, вдруг случился приступ набожности? Хошуне заставила себя ждать больше двадцати минут. Горка злился, хотя и догадывался, что, судя по всему, случилось что-то серьезное. Он листал уже прочитанные книги, которые собирался вернуть в библиотеку. Смотрел на часы, разглядывал алтарь, скульптуры, колонны, снова листал книги. Наконец по легкому скрипу дверных петель и внезапному промельку света за спиной он догадался, что девушка открыла дверь. Потом она знаком велела ему следовать за ней под лестницы, ведущие на хоры.

– Если кто войдет, пусть даже знакомый, сразу расходимся каждый в свою сторону. Это я к тому, что за мной, может быть, следят.

– Кто за тобой следит?

– Как кто? Полицейские. Но точно я не знаю, понял? Запросто могут меня использовать, чтобы схватить их. Хосе Мари хочет с тобой встретиться.

Они шептались в темном углу под лестницами. Горка согнулся чуть не пополам, чтобы не удариться головой о ступени. Хошуне не сводила глаз с центрального прохода и со скамей, чтобы сразу заметить, если там кто-то появится.

– Твой брат с Хокином ждут тебя на карьере. Они сами все объяснят. Я в их дела впутываться не желаю. Хватит и того, что передаю тебе его поручение.

– Послушай, но ведь для меня это тоже опасно?

– А ты поглядывай, чтобы никого туда за собой не привести. А там уж эти двое расскажут тебе, что должны рассказать.

Они условились, что первой из церкви выйдет она. А Горка – обещай мне! – посидит здесь еще двадцать минут. Но лучше больше, чем меньше.

– И не забудь спросить у брата, не хочет ли он мне чего передать.

Горка решил сперва зайти в библиотеку. Зачем? Книги будут ему мешать, и еще чтобы не вызывать подозрений. Не исключено ведь, что его видели вместе с Хошуне и теперь будут следить и за ним тоже.

Хошуне:

– Они же понимают, что те, кто скрывается, могут попытаться связаться с родственниками и друзьями – попросить помощи, денег или еще чего. Так что kontuz[68]. Лично я сказала тебе все, что было нужно.

И она ушла – толстая, с тонкими, едва заметными губами. Ну что мог найти брат в этой девахе? Трудно понять. А пока Горка заразился от нее страхом. Чего он боялся, кого? Объяснить это он и сам не смог бы. Но на всякий случай еще с полчаса просидел в церкви. Пытался читать, да какое уж тут чтение.

Он вышел на площадь. Постоял немного, чтобы как следует оглядеться. Посмотрел направо, налево, вперед, на окна. Грузовик с бутаном, знакомые лица, голуби, отыскивающие съедобные крошки. Горка почувствовал острую тревогу. Мать твою…

А ведь как до этого все было спокойно. Он прошел мимо мясной лавки Хосечо. Интересно, знает тот или нет, в какую историю влипли его сын и мой брат? Горка вышел из библиотеки через боковую дверь, ведущую в переулок, – без книг, которые собирался взять. Опять бросил взгляд в одну сторону, потом в другую. Никого. А что я буду читать до понедельника? Что?