Читаем Родина чувств полностью

Родина чувств

1975 год. 30-летие Великой Победы. Многих уже нет, иные ещё живы. На столе бабушкины пирожки, полосатое сало, оливки, селёдка с лучком. Тосты сменяют друг друга… В кухне тайком бабушка разрешает выпить и мне рюмочку белого. После застолья мы направляемся всеми вместе в ДК имени Кирова. Там впервые показывают “Блондина в чёрном ботинке”. Мы переглядываемся, смеёмся. Смеёмся так, чтобы казалось – нас больше. Намного больше, чем кажется. И, чтобы скрыть потоки солёной воды, что льются из глаз. Мы должны смеяться за всех, кто ушёл!!! Кого мы любим по сию пору. И нет срока давности у той любви. А слёз. Их и так хватает. Плачу же я теперь…

Каждый год, в День Победы, 9 мая я смотрю тот же фильм. Это традиция. Моя личная традиция. Смотреть, смеяться и слышать сквозь свой смех голоса тех, кого нет рядом…

Молитва

“Бог и молитва” дают любому шанс быть услышанным.

С.Н. Боев

Рыбак сидит и отдыхает, тупо уставившись на поплавок. Не клюёт. Мимо идёт женщина с козами.

– Хозяйка, здравствуйте!

– Здравствуйте…

– Где тут рыбачить, не подскажете, а то второй час

сижу, и никакого толку.

– …

– Какая тут рыба?

– На мой взгляд, несъедобная, – сообщила женщина, и подгоняя своё многочисленное стадо убралась восвояси.

***

– Муха,муха! Лови! Лови скорее!

– …

– Ты -растяпа! Она потирала ручки прямо перед твоим

носом!

– Ну и что?

– Такая вкусная, сладкая сочная весенняя муха.

– В жизни не всё измеряется мухами.

– Ага, ну, конечно.

– Эта муха имеет такое же право понежится на

солнышке, как и все мы.

– Она – звено пищевой цепи! – рыба невольно поразила своей осведомлённостью.

– Ты тоже, – парировала лягушка.

– Она – живая!

– Представь себе, она может упрекнуть нас в том же!

– Ты – лицемерка!

– Это ещё отчего?

– Да от того, что ты ешь мух! Ешь и не краснеешь! А сейчас, под настроение, заявляешь о равенстве прав!

– Знаешь, я думала, что ты умнее.

– Если ты считаешь, что я глупа, не разговаривай со мной!

– Не дури.

– Ты думаешь, что глупых можно обижать, а умных нет, могут ответить?

– Прости! Я не хотела тебя расстраивать! Но не путай, пожалуйста, необходимость поддерживать себя в форме и убийство!

– В своём ли Вы уме, Ваше высочество?!

– Не юродствуй, рыбица! Когда мы с мухой сидим

рядом, играем солнечными бликами, мы равны.

– Тьфу ты. Заладила. Каким манером?!

– Да таким! Мы – отдыхаем. Я сыта, не на охоте, муха тоже. Зачем мне ловить её? Чтобы выплюнуть?! Какая в том радость? Мы не люди.

– Ну, хотя бы так, про запас!

– Я не умею есть иссохших недвижимых позавчерашних мух. Не воспринимаю их. У меня рука не поднимется позавтракать ими. Точнее – рот не откроется!

– Фу-ты ну-ты, какие мы нежные.

– Да, я такая!

Разговор на время прервался. Весенний лес звучал неумело и нежно. Оркестр насекомых был ещё неполон. Кто-то зевал спросонья, иные настраивали инструменты и натирали подтаявшей канифолью смычки. Но, в противовес панике осенней эмиграции, это выглядело (звучало!) прозрачно и достойно. Солнце выдувало из вязкого воздуха пузыри, а те лопались, оставляя на поверхности пруда разводы. Лягушка грелась на берегу, её левую ногу ополаскивали частые волны. Их, как куличи из песка, лепила яркая маковая рыба с белым родимым пятном на лбу. Она шалила, шумно выдыхала в блюдце пруда, словно купчиха, что из кокетства студит свой чай. Иногда рыба хулиганила, полоща рот палевой прудовой водой и время от времени щипала лягушку за пятку. А той было лень убирать ногу из воды.

– Ой! Зачем это?? Опять??!

– Иди купаться!

– Отстань.

– Ну ныряй же!

– Отвяжись, кому говорю.

– Не отстану, не отлипну, не отвяжусь! Вода вполне себе ничего!

– Ой! Ты чего это?!

– Тьфу! А чего?

– Зачем ты меня кусаешь?!

– Я так тебя зову!

– А…

– Ну пойдём порезвимся, а?

– Да греюсь я, пойми ты меня, пожалуйста! Греюсь!

– А долго будешь?

– Не знаю.

– Как это?! Почему ты не знаешь, когда согреешься?

– Потому что.

– Это не ответ!

– Это честный ответ! Я не хочу тебя обижать враньём

и неопределённостью, потому так и формулирую. К тому же, солнце обмывает облака в тазу неба, развешивает их сушиться. Делается пасмурно, ветер простужается моментально и мне становится зябко.

– И ты опять мёрзнешь…

– Таки да! Я теряю часть тепла, что уже скопилось.

Кровь стынет в жилах, меня тянет в сон…

– Эге-гей! Не спи, а то почки застудишь! Тебе мама

не говорила, что на камнях сидеть опасно?

– Говорила, что надо ловить тепло, где только возможно.

– Ну уж и ловить. Это тебе не бабочка. Его сачком не

поймаешь. Оно или есть, или его нет.

– Кто бы говорил. Ты тоже не пропустишь волны тепла.

Прикоснёшься, понежишься.

– И так же, как и ты, быстро зябну, от того меньше

двигаюсь и меньше ем.