Родина против бесов

Разоблачение состоялось и по части идеологии. "Люди искренне "левых" взглядов" оказались весьма алчными предпринимателями, рассматривающими политику как бизнес. Их правозащитная риторика сочетается, как оказалось, с привычкой к весьма затратному образу жизни и фантастически высоким зарплатам. Важным для них всюду и везде является, например, качество офисного кофе. О победе над бедностью в богатой стране они пишут скорее для красного словца – упражняясь в слоге, а вовсе не потому, что действительно хотят кому-то помочь жить достойно. Это профессионалы фарисейских текстов. К тому же любые проявления патриотизма обозначающие, по крайней мере для себя, как "фашизм" и "шовинизм".

"Родина" переварила и Гельмана, и Сагареву. И весь "левый" уклон.

Правда лидера

Пучок проблем, связанный с «подкопом» под «Родину» обусловлен президентскими выборами и противостоянием, возникшим в блоке в связи с различными точками зрения на участие в этих выборах. Что в выборах принимать участие необходимо, были согласны все члены Высшего Совета (ВС) блока. Решение об участии в президентских выборах было обусловлено необходимостью продлить активную фазу существования блока в избирательной кампании. Но как провести эту фазу – в открытом бою без шансов на победу или «непрямыми действиями» за счет использования энергии противника? В первом случае это была игра ва-банк, во втором – гарантированное наращивание потенциала и внедрение в структуры власти. Правильный выбор политического лидера ни в коем случае не мог предполагать риск потерять едва завоеванные позиции. Так думал Рогозин. Глазьев думал совершенно иначе. Бес так часто приговаривал ему «солги», что Сергею Юрьевичу не всегда удавалось устоять.

Глазьев и Рогозин: общая радость победы

Выбор позиции среди членов ВС зависел от их понимания того, что же представляет собой блок. Часть членов ВС сочла возможным рассматривать блок не как политический союз, а как группу поддержки Глазьева. Именно ему назначалась роль игрока ва-банк и право рисковать всем заработанным политическим капиталом. Раз Глазьев считался единоличным лидером, то именно ему приписывалась победа на парламентских выборах, и ему же предоставлялось право распоряжаться плодами этой победы. Когда же монополия такого рода была оспорена, ВС для Глазьева и его ближайшего окружения стал врагом, «нелегитимным органом». Раз так, то все коалиционные соглашения Глазьев считал для себя разорванными. Хотя при этом требовал соблюдения таковых от остальных членов ВС и его руководителей. Для такой «асимметрии» Глазьеву потребовался подлог.

Подлог состоял в том, что блок после выборов, якобы, юридически прекратил свое существование. В действительности, политические обязательства никто не требовал прекращать, а юридически от блока оставался полномочный орган – Высший Совет, которому полагались некоторые полномочия. Этот же орган вполне мог сохраняться и как политический. Всё зависело от политической воли. Во время выборов никому в голову не пришло бы утверждать, что партии, объединенные в блок, прекратят партнерские отношения, как только выборы закончатся. У Глазьева логика была другая. Он проявлял волю к разрушению блока и говорил, что Высший совет блока фактически исчерпал свою задачу.

Конечно, партии, объединившиеся в блок для участия в выборах, после выборов формально могут считать себя свободными. И тогда несложно найти юридические основания, чтобы считать, что блока нет. Но первичным является все же политический выбор. И он изначально не раз обозначался лидерами блока. Все исходили из того, что блок создан не только до окончания выборов. Считалось очевидным, что мы не собираемся распускать блок. Об этом говорили и избирателю. Но после выборов Глазьев решил, что полностью свободен от любых обязательств.

Такой разворот в позиции Глазьева обусловлен исключительно его личными качествами – нарциссизмом, заставляющим видеть то, чего не было, и не замечать то, что было. Глазьев не желал признавать, что по поводу президентских выборов ВС принимал только одно решение – о поддержке выдвижения Геращенко. И для «внешнего мира» это было единственное решение. Что касается внутреннего разногласия, то оно было обнародовано Глазьевым с целью поставить под сомнение полномочия ВС, которые в политическом плане считались бесспорными. Увы, многие Глазьеву поверили, и даже некоторые члены ВС, поддавшись его упрямству, начали повторять все то же: блока больше нет. Вывалив внутренние разногласия в публичную сферу, Глазьев обострил размежевание и создал миф о расколе в «Родине», которого на само деле не было. Не было бы и никаких подозрений на этот счет, если бы все участники блока исполняли решение ВС.