Родина – за нами!

— Этого вам знать не нужно, капитан. — Она снова растянула губы в своей улыбке. — Вы должны найти банду, зверски расправившуюся с личным составом колонны, перевозившей имущество Наркомата обороны. Мы приданы вам для улучшения результатов вашей работы и приведения потерь, при столкновении, к минимальным. А дополнительно — обязаны провести полевые эксперименты, для чего вы нам необходимы как охрана и помощь. Вы и ваши люди. Мы свое дело знаем и я могу сказать прямо — прямого контакта практически не будет.

— Почему?

— Я уже объяснила, что движения нет. А члены этой… банды, практически нейтрализованы. Единственное «но», товарищ капитан Дей — раздайте вашим людям патроны, находящиеся на наших лошадях.

И патроны, хоть смейся, хоть плачь, оказались серебряными. Тут Дею стало совсем плохо. Но приказ он выполнил.

В село группа входила с опаской, но малой. Никто не стрелял, не пытался бежать или чего еще. По указанию Алевтины — в первые срубы закинули по гранате, расплескав пыль с мусором. И все. Дальше пошли свободнее, пусть и не переставая прикрывать друг друга.

На площади, небольшой утоптанной в камень, их ждали. Бабка с внучкой и собакой Жучкой. Дей, косясь на них, кидал взгляды во все стороны. Но ничего и никого больше не увидел.

Внучка оказалась крепкой, с косой до пояса и одетой по-мужски. Жучка смотрелась самым настоящим волком, больше лаек группы в два, если не больше, раз. Собаки как взбесились, увидев, как оказалось, вовсе даже Жучка. А тот на них и не покосился.

Бабка сидела в самом настоящем инвалидном кресле, пусть и деревянном. Прямая, сухая, носатая и с темными глазами. Вся она казалась темной, от платка с ломаным и странным узором и до длиннопалых рук, крепко вцепившихся в посох. Именно посох, за каким-то чертом оказавшимся в руках калеки.

— Пришли, ироды. — громко и ясно сказала бабка. — Думала, помру, не увижу вас.

— Где мужики? — Дей направил ППС на Жучка и все лапал глазами девку, выискивая оружие. — Ну?

— По домам лежат. — Бабка смотрела на Алевтину, мягко улыбающуюся. — Лежат, да помирают, не иначе. А ты, красавица, не знаешь — с чего?

— Знаю. — Алевтина улыбнулась совершенно чарующе и Дею неожиданно захотелось пустить очередь поперек бабки, впившейся в нее глазами. — Из-за привычки не просто грабить и убивать, людей не жалеючи, а еще и жрать их потом. И домой тащить половину, семьям на харч.

— Ты посмотрите-ка, фу ты — ну ты, экая она… — протянула бабка, совершенно не по-местному, выговаривая каждое слово как давно забытая Деевская училка. — С чего взяла, милушка?

— Кожа слезает, небось? — Алевтина не боялась, но Дей краем глаза заметил, как правая рука у нее вдруг прыгнула в карман пыльника, оттянутого тяжелым. — Глаза уже потекли?

Пес Жучок, смахивающий на волка еще больше, прыгнул с места. Таким прыжком, что двух хватило бы до улыбчивой женщины. Дей снял его сам, срезал в полете, упустив, когда девка-внучка странно потекла в воздухе, на глазах превращаясь во что-то странное. По ней били уже лаборанты, вдруг вооружившиеся настоящими пистолетами Маузера, разве что с длинными магазинами.

— Ее в живых! — кричала Алевтина и Дей видел, как люди, совершенно не смахивающие на военных, двигались лучше половины его, Дея, мобильной опергруппы.

Пули попадали в воздух, кружащийся вокруг девки, уходящей от них, нов се же пару раз напоровшейся. Сбитую, странновато поломанную, добивали не подходя, зарядив новые обоймы.

— Могла бы жить. — поделилась с бабкой Алевтина. — Сдалась бы и…

— Ну да, — протянула та, — и к вам, живодерам, под нож бы пошла. Думаешь, не знаю о вас? Я все знаю. У меня в хребте серебро еще от чекистов осталось.

— Сама пойдешь?

Село взорвалось пальбой. Из домов, хрипя и еле двигаясь, ползли, тянулись к площади, тащились на четвереньках, странные мохнатые фигуры. Двигались слабо, группа справлялась. За околицей вдарило из пулеметов, явно кося кого-то из беглецов.

— Думаешь, сильно умная? — поинтересовалась бабка, смотря на стоящих перед ней. — Думаешь, наука все и всех победить сможет? Думаешь, я о яде вашем, призывникам впрыснутом, ничего не знала и не почуяла сразу, как мои на горбах свежее мясо приволокли? Думаешь, серой шкурой обрасти и клыки отпустить можно только через пень с ножом, наговор или укус? Думаешь, о стоянке вашей не знала? Думаешь, где воду станете набирать — подгадать не могла? Думаешь, мне своих не жалко?

Дей, слушая ритмичные слова, вдруг начавшиеся сливаться со странным дыханием старухи, задрожал всем телом. Кто-то из бойцов, стоявших рядом, даже упал, скребя землю пальцами и желтыми, разом отросшими, толстыми ногтями.

Старуха что-то говорила, на посохе, незамеченное сразу, крутилось навершие, притягивая взгляд, а Алевтина, чуть дергаясь, тянула и тянула из пыльника зацепившийся ТТ. Лаборант, стоявший рядом с ней, раздирал на лице кожу, рвал ее кусками, выпуская странно прущую наружу щетину.