Родитель, отстань от себя!

С дочерью мы поговорили лишь на следующий день за ужином, и хорошо, потому что мне и целого дня было мало, чтобы успокоиться и обдумать, как подступиться к этой ситуации. Я решила начать с любопытства, потому что искренне не могла понять, почему мой ребенок сел в зале и ел мороженое там. Это и был мой первый вопрос.

В этой главе мы еще поговорим о том, что родители редко получают внятные ответы на вопрос «почему», поэтому детям лучше задавать другие вопросы. В моем случае это правило подтвердилось. В ответ дочка промямлила «не знаю». И знаете что? Я ей поверила. Почему-то в тот момент я правда поверила, что моя дочь не знала, почему ей пришло в голову сесть в зале и есть мороженое там.

Я попробовала другой подход.

Как можно более спокойным тоном я произнесла: «Вспомни конкретный момент, когда вы с другом заказывали мороженое. О чем ты думала тогда?»

Она притихла ненадолго и ответила: «О моро­женом».

Я прекрасно ее понимала. У меня послушный ребенок; обычно она а) соблюдает правила и б) сообщает нам, если правило кажется ей бессмысленным. Но это всего лишь ребенок с маленьким детским мозгом; она легко увлекается и забывает обо всем, что не находится перед глазами. Особенно если перед глазами мороженое в рожке.

Мы смогли поговорить о том, почему ей было так сложно вспомнить о правилах поведения в пандемию. Она плакала, рассказывая, как тяжело ей было все это время без встреч с друзьями, без походов в гости, без возможности поесть в кафе и всех привычных вещей, которых нас лишила эта гребаная пандемия (последнее — мои слова, не ее). Я прекрасно понимала ее чувства. Я их разделяла. Всем пришлось нелегко, а она всего-то хотела поесть мороженого за столиком. В этот момент я отреагировала добротой. Я посадила ее на колени, обняла и, кажется, даже сама немного поплакала.

Когда мы обе немного успокоились, то поговорили о том, как ей в следующий раз не забыть о правилах. Дочка сама предложила несколько идей — например, обсудить это с родителями друзей и напомнить ей о правилах заранее.

Даже после этого случая мы не стали лишать ее прогулок, мороженого и гаджетов. Дочь поняла свою ошибку, и мы вместе спланировали, как поступить иначе в следующий раз. И мы не сказали ей, что это была «ерунда», что можно поступить так еще раз и мы готовы закрыть глаза на семейные правила только потому, что ей захотелось поесть мороженого в зале. Мы по-прежнему рассчитывали, что она будет следовать правилам, и четко объяснили: если она не будет их выполнять, то одну ее гулять с друзьями не отпустят — не в качестве наказания, а так как она пока не готова самостоятельно принимать решения.

В этом волшебная сила сострадания: оно уменьшает стресс и напряжение и проясняет ситуацию. Можно вместе найти решение и составить план, не пренебрегая правилами и границами, не уступая детям и не спуская им с рук их ошибки. Все это заслуга сострадания, оно же способствует более открытому общению и укрепляет отношения. Кроме того, никто не чувствует себя пристыженным или обиженным. Ситуация выигрышная для всех, а в детско-родительском мире такое бывает нечасто, так что надо пользоваться.

Если сочувствие — это так здорово, почему мы не сочувствуем все время?

Я пишу эту главу через несколько месяцев после пресловутого инцидента с мороженым, и сейчас, вспомнив его еще раз, понимаю, что сочувствие было самой очевидной реакцией на случившееся. Но, прежде чем прийти к этому, я годами срывалась и стучала по столу кулаком. И я знаю, что не одинока: для большинства родителей срыв и последующие обвинения детей — естественная реакция.

Но почему? Если сочувствие настолько эффективно снижает стресс, меняет поведение и укрепляет отношения, почему мы не сочувствуем детям все время? Есть несколько причин, и ни одна из них не касается напрямую вас, ваших личных и родительских качеств и способностей.

 

Мы не знали, что можно по-другому. Мы выросли, не зная языка самосострадания, мы даже не подозревали о существовании такого языка. И наши родители, кстати, тоже. И их родители. Это не значит, что никто в истории вселенной никогда не относился к себе с сочувствием. Конечно, относился. Просто идея, что сочувствие — навык, который можно осознанно тренировать, еще не укрепилась в человеческом сознании. Эта идея нам в новинку.

Большинство из нас выросли в культуре, где считается, что детям нужна дисциплина, иначе они не будут уважать родителей и отобьются от рук. Нам внушали: или мы стучим кулаком по столу и показываем ребенку, кто в доме хозяин, или все пропало. Наши собственные родители, эксперты по воспитанию, идеальные мамочки из соцсетей говорили, что хаос — это ненормально. Хаос возникает лишь у плохих родителей, тех, кто плохо старается и не может собраться.

Что ж, это ложь.