Родительный падеж

— Нет. Все было еще печальнее: его именно тогда скрутил аппендицит и мы бегали то на Майдан, то к нему в больницу — носили передачи и рассказывали новости, а еще дурили его маму, которая звонила, вся в волнениях, из Николаева.

— Леся, а как же мы друг друга не узнали?

— Да вот… Уставшие очень были, да и народу ж ого-го перед глазами тогда прошло — кто погреться заходил с Майдана и поесть, кто поспать, а кто еду приносил.

— Да-да! Помнишь, деревянный парапет гардероба был весь уставлен разными продуктами, которые киевляне приносили подкормить приезжих.

— Ага. А люди плотно лежали и спали одетыми на полу на подстилках, матрацах, карематах посреди Октябрьского дворца, окруженные элегантными фигурными стульями и диванчиками, обитыми бордовым бархатом.

— Да-а-а, полумрак, бархатные шторы, колонны, белая лепнина — и люди, спящие на полу, а кто поспал — осторожно переступает через лежащих и идет к выходу или поесть. Такое только в кино теперь можно увидеть. Сейчас все это вообще вспоминается как нереальное, — вздохнула Леся, а Маша пожала плечами и развела руками.

— Так народ часто не поднимается. Накипело, — вздохнул Сервантес.

Девушки переглянулись и снова прыснули со смеху.

— А вы вообще, юноша, — опять строго произнесла Маша, — напишите объяснительную и приложите выписку из истории болезни, почему это, когда хрупкие девушки кормили повстанцев, вы ели больничную кашу!

Но стекло между Сервантесом и неприступной капризной клиенткой уже с треском разлетелось, и парень улыбался от уха до уха, осознав, что заказчица — блондинка не натуральная.

— Да какая уже сегодня разница, кто и где был? Жизнь продолжается, кто-то снова перетягивает канаты, а мы разрисовываем тачки, — ответил Сервантес миролюбиво и прикусил язык, потому что сам вдруг вывел Машу на вопрос о вариантах росписи.

Девушка подняла брови и сказала:

— Кстати…

Сервантес разглядывал потолок и просил силы небесные, чтобы заказчица сейчас предложила что-то конкретное, например дельфинчиков на волнах, или ромашки, или божьих коровок по бокам машины. Но ситуацию неожиданно спасла Леся.

— Маша, скажи, раз уж мы не чужие люди, у тебя есть дух авантюризма?

— То есть? — удивленно спросила девушка.

— Ну, например, сыграть «на доверие»?

— Это как? — насторожилась Маша.

— Мы с Сервантом и друзьями когда-то проходили тренинг «Команда», так там было такое упражнение: надо было залезть на стол, завязать себе глаза, стать спиной к краю стола и…

— И?.. — изумленно протянула Маша, и брови ее снова поползли вверх, а глаза стали почти круглыми.

— И упасть со стола спиной вперед… на руки людей из твоей команды.

— Фух. Ну, хоть не просто башкой об пол! И что? Ты тоже такое делала?

— А то!

— И поймали? — опять захохотала Маша.

— Да вроде. — Леся пожала плечами.

— И Сервант падал? — Маша недоверчиво посмотрела на худого высокого парня, будто представляя, как он столбом сваливается на друзей.

Сервантес вместо ответа кивнул, но еще не понял, куда клонит Леся.

— Ну, вы экстремалы! Еще и с завязанными глазами! — удивлялась Маша. — А ты это к чему все говоришь?

— Да вот думаю, готова ли ты выполнить такой шаг «на доверие»?

— То есть?

— Ну, дать нам полную свободу действий с твоей машиной и не вмешиваться, ничего не спрашивать, ожидая отмашки, когда уже приходить за результатом.

Сервантес чуть не завыл.

«Что она себе позволяет?! Взял ее учеником-помощником, а она тут правила игры устанавливает! Еще и с кем! С дочкой самого шефа СТО! Теперь вся ответственность ляжет на мастеров, а на кону неслабые бабки. И ни единой готовой концепции. А будет Маша или отец недовольны — то хоть беги с такого места… Ну, Лей! Хоть и давно мы знакомы, но таких сюрпризов не надо бы», — пронеслось в голове парня.

Маша на миг задумалась, вспомнив вчерашний разговор об имидже машины и банальности ее собственных предложений, которые Леся не восприняла, и махнула рукой:

— Ну… доверяю!

* * *

Ирина вернулась на работу к Степану Лозовому почти через четыре года после ухода в декретный отпуск. Многое изменилось — и обороты компании, и круг поставщиков зеленой продукции и сопутствующих товаров; у фирмы уже была сеть своих магазинов по городу и постоянные покупатели. Времена изменились, стало больше обеспеченных людей, активнее шло загородное строительство, и Степан сменил тактику, сделав упор не на продажу комнатных растений, а на декоративные, вечнозеленые и экзотические растения для открытого грунта. Спрос все возрастал. Шеф даже планировал основать отдел ландшафтного дизайна, где уже свои специалисты будут работать с солидными заказчиками, озеленяя их сотки и гектары, разумеется, его же продукцией.

Но перемены коснулись не только производства, поменялся также и штат. Прежних, еще кооперативных, работников осталось совсем мало. Степан снова взял Ирину на работу без лишних вопросов, потому что неожиданная новость о развале ее семьи, когда в ней как раз только все наладилось, да еще и сына родили, ясное дело, дошла до бывшего ее коллектива.