Родька

— А я тебе говорю, туда. Туда, дорогая Иванка. — Я крепко держал ее за руку. — И учти, если действительно хочешь купить французскую косметику…

Ей обязательно нужно было купить что-нибудь импортное. Для мамы и для одной соседки. «Вот, — скажет она, — это я привезла вам оттуда!» — «Ах, ах! — скажут они. — Сразу видно, что не отсюда. У нас такого не бывает».

Про другие магазины не скажу, но ГУМ со всеми его штуками, аттракционами я знаю хорошо. Если у кого-нибудь день рождения и тебе надо схватить что-нибудь такое-эдакое, никогда не смотри прилавки. Такое-эдакое не продают, его выбрасывают.

— Иванка! Смотри по сторонам. Как увидишь лоток, а вокруг него девиц с червонцами, так дерни меня. Или поцелуй. А можно, я тебя? Одни только раз?

И, не дожидаясь ответа, я чмокнул ее в щеку. Никто не обращал на нас внимания. Бегут, летят, несутся.

— Если бы ты знала, как я тебя люблю! Мы будем жить долго, пока не надоест, и умрем в один день. И никаких расставаний! А зачем? Если вдруг тебе захочется на курорт, к теплу, к солнцу, я тоже поеду с тобой. Знаешь, говорят, море пахнет страстью. Там почему-то у всех возникают романы.

— Ага!

— Иванка! Я много говорю. И часто — глупости. Но, надеюсь, ты меня понимаешь? В первый момент, когда я тебя увидел…

И тут в толпе перед нами возник неожиданный просвет. В глаза мне бросился девичий муравейник. Мы подбежали. Измятые, но радостные Кати, Лены, Люсьены несли как раз то, что нам было нужно: импортный лак для ногтей и еще что-то.

— На, держи! — Я отдал Иванке сумку и ринулся на приступ.

Пробиться было непросто. Но игра стоила свеч. Все, что нам надо. Полный набор! Я взял всего по две штуки, а помады даже три.

— Вот молодец. Все бы мужики так. — Молоденькая продавщица упаковала мне все в аккуратную коробку и даже перевязала цветным шнурком.

— Эй, эй! — Закричал я, выбираясь из очереди. — Смотри, как мы отоваривались!

Иванки не было. Где же она?

— Ива-анка!..

«Ага, понятно, — подумал я, — залез в очередь с одной стороны, а вылез с другой!» Я обежал облепленный людьми лоток. Еще раз. И еще раз. Иванки не было нигде. Господи, что за дурацкая натура. Сказал же: стой вот здесь! Нет, пошла куда-то.

Ага, вон она идет со своей коричневой сумкой. Довольно далеко. Пришлось рвануть стометровку.

— Стой! Стой! Да стой же ты!

Она шла, не обращая внимания. Уже у перехода на другую линию я догнал ее и схватил за плечо.

— Ты что, ненормальный? Сумасшедший какой-то!

Это была не Иванка.

— Простите, — сказал я.

…Вот и час прошел. И второй. Как во сне, я ходил по этажам ГУМа, бежал то за одной коричневой сумкой, то за другой.

Какая-то сухонькая старушка сжалилась надо мной. В синем халате — наверное, здесь работает.

— Как зовут? — спросила она. — Хорошо! Идите к фонтану, сейчас ее вызовут по радио. И не надо переживать. В наши дни девушки не теряются.

Но и радио не помогло. Я давно уже понял, что искать бесполезно. Одна за другой всплывали какие-то мелочи. Вот она говорит: «Я думала, ты пошутил…» Суббота, воскресенье… Впала в тоску. И сумка эта. Как я уговаривал ее оставить эту сумку там, у Стаса!..

…Какая пустая квартира. И какая чужая. Словно в не жил я здесь никогда. Что делать? Что же мне делать?

Я пошел на кухню, открыл раковину. И не торопясь, тщательно, стал мыть посуду.

Вдруг где-то на лестнице послышались шаги. Натыкаясь на стулья, на собственные ноги, я кинулся на лестничную площадку. Громко топоча, по затемненному пролету поднимался верхний сосед.

— С приездом, — сказал он. — Ну что, затопил я вас вчера? Вы уж извините, у меня под ванну немного течет.

— Ага. Да, — сказал я. — Спасибо. Большое вам спасибо!

Он, наверное, решил, что я навеселе.

— Гуляете? — кивнул на приоткрытую дверь.

— Немного. Я почту пошел посмотреть.

— Дело! А то глянул на ваш ящик — там уже совать некуда.

За ключом возвращаться не хотелось. Я дернул дверку почтового ящика, она с треском открылась. Где-то должны были быть письма от Стеши. Их не было. А-а, какая разница…

В Стешиной комнате я наступил на что-то круглое в чуть не грохнулся вместе с охапкой газет.

Оказывается, наступил я на Иванкин стержень от ручки. Да, вот и все, что мне от нее осталось. Подлая! Какая подлая! А я орал, как сумасшедший: ах, я тебя нашел, ах, обрел! Выиграл по трамвайному билету…

На Иванкино письмо я наткнулся совершенно случайно. Просто так, механически, вынул из карандашницы свернутые в трубку листы и увидел, что они сплошь исписаны мелким, почти бисерным почерком.

«Ты мне так понравился, так понравился! — писала она. — Ты замечательный! И мне было с тобой…»

Дальше шла полная чепуха. Что-то там произошло в ее жизни. Не знаю, что: из письма понять было невозможно. Если бы я узнал про «это», я бы ее выгнал, писала она. Она плохая, плохая… Сначала в самолете она думала, что я хочу ее закадрить при помощи шуток о женитьбе. Но потом, когда поняла, что я не шучу, она подумала про «это»…