Родная кровь

Прошло три недели. Бежавшего Ричарда Маккормака всё ещё не нашли, зато дело Стэнли Ламберта уверенно стремилось в сторону логической развязки – уже завтра должно состояться первое и, как все надеются, единственное слушание его дела. В связи с этим громким событием Роар заполонили репортёры. Эти бесцеремонные профессионалы своего дела донимали меня и мою семью, словно назойливые слепни, но большее количество их укусов доставалось несчастной Рене Ламберт, самой пострадавшей в этой истории женщине, по совместительству являющейся старшей сестрой Пенелопы. Бедняжка Пенелопа, узнав о том, что её осложнения после рождения Питера, в результате приведшие её к невозможности повторной беременности, возникли по вине Ламберта, принимавшего у неё роды, наверняка впала бы в депрессию, если бы с головой не ушла в поддержку Рене. Так как Оливия с Брэдом, на фоне страшных событий, связанных со мной, вновь сошлись, я вместе с ними, но без Джея, отстранившегося от нашей компании из-за моих отношений с Байроном, пыталась поддерживать Пенелопу звонками или совместными вечерними посиделками. Астрид даже один раз закрыла свой бар посреди недели, чтобы мы могли провести в нём вечер, однако это едва ли помогало развеивать общее депрессивное настроение, крутящееся над нашими головами в виде грозовых туч. Близился суд над Ламбертом. Со слов Пенелопы, Рене подала одностороннее заявление с требованием о разводе и в это время ждала результата, параллельно решая, желает ли она общения с биологическими отцами трёх из четырёх своих дочерей. Оливия никак не могла поверить в то, что в младенчестве её поменяли с Джованной, женой брата Рины Шейн, и сильно беспокоилась из-за знакомства со своими биологическими родителями, и знакомства Джованны с её родителями. Все переживали о том, что опасный убийца, отец Стэнли Ламберта, сын Эйча Маккормака, любовник Лурдес всё ещё бродит на свободе, возможно где-то совсем рядом. Все боялись выходить на улицу после наступления сумерек, все вздрагивали от внезапных фотовспышек, все находились в напряжённом режиме ожидании того, каким образом будут разворачиваться дальнейшие события.

На душе скребли кошки. Как будто самое страшное всё ещё не было пережито…

Сегодня Хэллоуин. Я никогда особенно не любила этот праздник – всегда была ценителем Рождества – однако за настроениями остальных людей в этот день мне всегда было весело наблюдать. В этом году Грир с Грацией примерили на себя образы Джокера и Харли Квинн, четырехлетнюю Кэмерон и двухмесячную Томми они нарядили в костюмы Красных Шапочек, а двухлетнего Доминика переодели в Серого Волка. Мама, как и я особенно не ценящая этот праздник, оделась в одинаковый со мной классический костюм ведьмы с конусной шляпкой, отец переоделся в Мерлина, Маршалл с Астрид обещали явиться в вампирских нарядах, их старший сын Гарет со своей девушкой Шаной уже пришли в костюмах зомби, а младший, Риан, решил в этом году пропустить празднование, чтобы поддержать в столь непростое время свою девушку Руби Фокскасл, с которой у парня, похоже, намечались весьма серьёзные отношения. Вечеринка планировалась скромная, мы, как и большинство жителей Роара в этом году, не собирались впускать в свой дом переодетых незнакомцев, так что весь наш круг должен был состоять из родственников и нескольких соседей Грира с Грацией, и их детей, которые должны были прийти уже через два часа.

День близился к концу, за окном догорал красивый оранжевый закат, а мы с мамой, стоя посреди кухни Грации, вручную замешивали бисквитное тесто, так как электроэнергию внезапно отключили спустя пару минут после начала процедуры замешивания – останавливаться уже было нельзя, чтобы не испортить продукт, так что надеяться на то, что свет включится скоро, мы не собирались, и потому теперь орудовали венчиками, словно заведённые.