Родная речь, или Не последний русский. Захар Прилепин: комментарии и наблюдения

Оригинальность взгляда Прилепина на наше далёкое культурное прошлое в том, что история русской литературы первой половины XIX века увидена в ней сквозь призму истории России как неотъемлемая составная часть имперской политики великого государства. Само становление русской военной и литературной культуры рассматривается в ней в неразрывном единстве, как живительный фермент формирования патриотического сознания в русском обществе на протяжении нескольких столетий.

Заслугой автора является феноменальное сопряжение двух ключевых концептов (литература и война) как базовых основ нашей культурной истории, нашего национального самосознания, нашей ментальности.

В книге Прилепина нет ни грана дилетантизма. Её большие и малые открытия основаны на фундаментальной источниковедческой базе, со всеми параметрами серьёзного, практически диссертационного исследования: актуальностью, научной новизной, историей вопроса.

Военная история государства Российского осознана в ней как ключевой источник имперского и постимперского сознания в мега-пространстве русской культуры. На вопрос о первоначалах державного сознания, государственнического инстинкта — главного «базового элемента» русского менталитета, и, в конечном счёте, «загадочной» русской души — писатель-литературовед отвечает в высшей степени аргументированно, выстраивая систему доказательств и фактов с убедительностью математической аксиомы.

Завершается книга мыслью о преемственности, «реинкарнации» Золотого века в тридцатые годы XX века. Очередное парадоксальное наблюдение: «Гусарское поведение тех лет, характерное для Симонова, Долматовского, Слуцкого, Павла Когана, Михаила Луконина, культ дружеских посланий, культ воинской дружбы, культ мужества и победы — всё это вдруг явилось тогда, подарив нам несколько поэтических шедевров, которые ещё придется перечесть».

Замечательны страницы и о «спецназе русской литературы», её боевом авангарде и его славном предводителе, на роль которого история и судьба выдвинули Пушкина, обойдённого, вопреки его страстному желанию, военной участью. На основе глубокого анализа военной темы в пушкинских стихах, красной нитью прошедшей через всё его творчество, повествователь делает примечательное наблюдение: «В полной мере не сложившаяся личная воинская история — одна из постоянных пушкинских рефлексий, пронесённых через всю жизнь <…> Так что — объективно — без него „Взвод“ не полон»:

Мне бой знаком — люблю я звон мечей;
От первых лет поклонник бранной славы…

Для Прилепина Пушкин «не просто идеальный символ Золотого века, но и фигура, удивительным образом объединяющая всех, собранных в этой книге». Следует точный вывод: «Получается, что и в этом — военном — смысле фигура оказывается всеохватывающей, неотменяемой, определяющей».

Действительно, «если этому взводу нужен взводный, то он есть: Пушкин»

Так пушкинский «магический кристалл» помогает Захару Прилепину, а вместе с ним и читателям увидеть в новом свете особую магистральную линию всей русской литературы — ту магистраль, которая самым естественным образом привела — не могла не привести! — автора книги «Взвод» в сражающуюся Новороссию, в судьбоносный для его жизненной и творческой биографии Русский Батальон.

Донбасс: батальон

Захар

Зимой 15-го моему товарищу Александру Казакову, работавшему советником Главы ДНР Александра Захарченко, понадобился помощник — и он предложил мне поработать с ним вместе.

Сначала я был консультантом по информационной политике при администрации ДНР, но вскоре получил должность советника и офицерское звание.

С Захарченко мы виделись едва ли не в ежедневном режиме, объездили по много раз все передовые позиции, и много о чём переговорили при самых разных обстоятельствах.

Александр Владимирович Захарченко — конечно же, это удивительный человек, потрясающий, великолепный, невозможный человеческий образец. И я убеждён, что соразмерных людей в своей жизни не встречу. Я встречу других замечательных людей, хороших в том или в другом. Но если ты побывал на сибирской реке с Ермаком Тимофеевичем, то у тебя нет шансов встретить другого Ермака. Если ты со Стенькой Разиным плавал на стругах — ещё одного Стеньку Разина ты не встретишь.