Родная речь, или Не последний русский. Захар Прилепин: комментарии и наблюдения

Когда на него было первое покушение, он позвонил мне, сказал: «Сейчас новости пойдут — со мной всё хорошо»…

А в следующий раз не позвонил. Тот лифт, где всё случилось, — мы на нем вместе не раз поднимались.

Я хочу, чтоб Арсену стоял памятник в России. Когда, в прошлый раз, в родном городе Арсена подняли вопрос о том, чтоб назвать улицу в его честь — депутаты выступили против. Я хочу, чтоб этих депутатов отправили на месяц на каменоломню. Это самое малое.

У меня осталось часов на пять разговоров с ним, я записал: он, словно предчувствуя смерть, когда мы последние раза два встречались, хотел, чтоб диктофон лежал на столе, и рассказывал-рассказывал, словно хотел выговориться.

Хочу написать о нём.

Фейсбук и инстаграм банят и удаляют мои публикации, когда видят изображения Захарченко, Гиви или Мотора. Боятся мёртвых. Это высокая честь. Их боятся — мёртвых.

Как сказал Захарченко на похоронах Гиви: мы и мёртвые к вам придём.

(инстаграм Захара)

Захар

В ноябре наш бат получил первое боевое распоряжение.

В том же месяце Захарченко личным приказом присвоил мне звание майора.

В подразделении я занял должность заместителя комбата, в прессе меня именовали то комиссаром, то политруком, но к подобной работе я не имел никакого отношения, и необходимости в этом не было. Круг моих задач был самым широким. Батальон, по сути, подчинялся мне, и это не особенно скрывалось.

По итогам трёх своих военных кампаний я был несколько раз награждён.

Александр «Варяг» Матюшин

руководитель донецкого отделения российской общественной организации «Новые скифы», активный участник Русской весны в Донецке и боевых действий в ДНР, боец 4-го РШБСН [ «Русская весна», 01.06.2021]

4-й РШБСН (разведывательно-штурмовой батальон специального назначения) был отличной воинской частью, в которой во многом сохранялся дух первого ополчения, дух легендарного и героического четырнадцатого года.

К тому же в нём служили люди, в массе своей прошедшие через горнило боёв за Славянск, Донецкий и Луганский аэропорты, за Иловайск и Луганск, за Шахтёрск, Саур-Могилу, участвовавшие в Углегорско-Дебальцевской (для ДНР) и Чернухинской (для ЛНР) операциях. Наш комбат Сергей Фомченков (Фомич) тогда командовал одним из артиллерийских подразделений в составе армии ЛНР.

Задачи перед нами стояли разные. Изначально, пока батальон формировался, мы помогали правительству ДНР брать под своё управление предприятия беглых украинских олигархов, после этого нас бросили на южный участок фронта в усиление 9-го ОГПМП (отдельный гвардейский полк морской пехоты), после чего мы были отправлены на новые позиции между н.п. Красный партизан и н.п. Верхнеторецкое, где наш батальон, что называется, «с нуля», в голой степи возвёл позиции и, к сожалению, понёс первые потери.

Зимой-весной 2018 года мы вместе с другими подразделениями нашего полка специального назначения были направлены для усиления охраны главы ДНР Александра Захарченко, в связи с постоянно возникающими угрозами террористических актов в отношении первых лиц Республики.

Кстати, наша «располага» находилась недалеко — в здании бывшей гостиницы «Прага».

Но уже в мае наш батальон перекинули на докучаевское направление, и он там простоял вплоть до трагической гибели «Бати».

Что касается историй, связанных с Прилепиным, могу рассказать такой случай. «Укропы» обстреляли наши позиции из миномётов, и мы пару дней готовили им «ответку», разведка выявляла позиции украинцев, откуда был нанесён удар, и вот, наконец, мы были готовы дать ответ.

Вечером, когда у украинцев уже ослабла бдительность, и они готовились ужинать, на позиции приехал Захар Прилепин с журналистами, «ЗУшка» и миномёты были в полной боевой готовности.

Первый выстрел сделал сам Захар — и потом понеслось; что у «укропов» творилось на позициях, рассказать трудно, да, я думаю, и не стоит.

Павел Сабир