Родная речь, или Не последний русский. Захар Прилепин: комментарии и наблюдения

Захар меня в качестве командира удивил тем, что не перетягивал на себя одеяло, большинство вопросов непосредственно на передке решал конечно же «Фомич», Сергей Фомченков. Но бывали случаи, когда присутствие Захара напрямую влияло на дальнейшую обстановку.

Я как артиллерист (кстати, в четвёртом поколении) всегда подымал бучу насчёт того, что нам нужна своя ствольная артиллерия, ведь на наших полковых товарищей надежды не было по разным причинам. Но по штату она нам была не положена. Хотя если бы вдруг нечто подобное у нас появилось, то обратно бы мы уже это никому, естественно, не отдали.

Когда мы встали на Южном направлении в районе Сосновки, подходы к нашим позициям накрывали как крупнокалиберными пулемётами, так и миномётами. Пока мы засекали точки, с которых по нам ведётся огонь, и пока добивались того, чтобы по ним открыли ответный огонь, времени уходило слишком много, и это ни приводило ни к каким результатам.

Когда на новые позиции приехал Захар, я даже не стал ничего говорить по поводу всей этой ситуации. Подумал, лучше один раз самому увидеть, чем сто раз от кого-то услышать. И вот когда Захар под огнём противника полз к нашим позициям, сразу стало понятно: от писателя и человека, способного решать вопросы батальона на любом уровне, ничего не остаётся — просто солдат, просто Захар. Терпение и желание разобраться в обстановке — вот и всё, что тогда в нём читалось.

Мы с ним поговорили на следующий день о случившемся:

— И что, парни каждый раз так добираются по-пластунски к своим же позициям?

— Ну не каждый, но почти, через раз; чудо, что ещё никого не задело.

— Ты про миномёт, помню, говорил. Это решит вопрос?

— Решит, конечно, лично за это ручаюсь, но где его взять? И как нам его «легализировать» и оставить на «постоянку»?

— Ты узнай хоть приблизительно, где можно достать, а остальное я решу.

То, как нам достался миномёт и где мы его нашли, это история даже не отдельного рассказа, а чуть ли не приключенческого романа. Но 120-й полковой миномет образца 1938 года у нас всё же появился.

Захар никогда не говорил, что он готов днями и ночами не вылазить с передовой, независимо от обстановки. Ему и не нужно было. Но в отличии от других, кто состоял на подобной должности и обладал подобным влиянием, он понимал, что на войне лучше всего всё осознаешь через свои руки и ноги, иначе линии на картах и сухие доклады с передовой только этими самыми линиями и останутся, без понимания того, что там сражаются и гибнут живые люди.

Сергей Фомченков

руководитель «Гвардии Захара Прилепина» [интервью Л. Зуевой, 2021]

Захар всегда уделял много времени общению с бойцами, вникал в детали разрабатываемых операций, сам лично выезжал на передовые позиции, где стояли наши ребята.

В эти годы батальон стоял на позициях в районе Коминтерново, Горловки, недалеко от Тельманово и под Докучаевском. В свободное от боевого дежурства время была налажена подготовка всего личного состава, благодаря чему 4-й РШБСН был одним из самых боеспособных в ДНР. Громадная заслуга в этом именно Захара.

На мой взгляд, сейчас на Донбассе, в той обстановке, что есть, — очень не хватает подразделений, подобных нашему 4-му РШБСН. Если будет необходимость, то мы сможем очень быстро сформировать свой батальон. А если надо — и полк.

Александр Казаков

советник Александра Захарченко [интервью Л. Зуевой, 2021]

Со временем Захар стал для Командира неотъемлемой частью истории под названием «воюющий Донбасс» и «Донецкая Народная Республика». Выходит человек утром, окидывает взглядом мир вокруг — свой мир — и если не видит каких-то принципиально важных для этого мира людей, вещей, явлений, начинает ощущать беспокойство. Для меня это выливалось в постоянный вопрос «А где Захар?» (я, в понимании Командира, должен был всегда знать, где Захар). Собираемся ехать на металлургический комбинат, или на передовую, или на встречу со студентами, и Командир мне — «А где Захар?». Отвечаю: на передовой, в располаге, в Москве (он время от времени мотался туда, чтоб заработать денег на батальон) или ещё где. Если недалеко, Командир говорит: «Позвони, пусть с нами едет». Или по-другому: «Где Захар?». Отвечаю: у своих, на Пантёхе (то есть под Пантелеймоновкой, на передовой). И Командир: «Поехали. Двумя машинами, ты ко мне». Ну и едем, сюрпризом. И несколько часов в расположении батальона Прилепина, на передовой: Командир с Захаром, Фомичом, Арабом обедает с пацанами, обо всём расспрашивает, смеётся — видно, что он среди своих, и что ему хорошо.

Захар

На донбасских маршрутах я познакомился и подружился с лучшими, на мой взгляд, людьми в России. Характерно, что многие из них, родившись на Украине, в самой России не были никогда — но едва началась война, выбрали русскую сторону. В отличие, кстати сказать, от огромного количества моих бывших литературных и музыкальных московских приятелей, которых я могу только презирать.

Сергей Ершов