Родная

Ишмак внимательно посмотрел на Сашу, прежде, чем ответить. С ним произошла какая-то перемена. Да, теперь он узнавал того, прежнего Сашу. Ишмак был уверен, что это не уловка и сам не знал почему. Немного помолчав, он ответил:

— Рана открылась. Он пока без сознания, но, надеюсь, скоро придёт в себя.

— Ты правда друг ему? Или ты спас его из каких-то корыстных убеждений? — Спросил Саша.

— Он мой друг и дорог мне так же, как был дорог Арсений.

— Не смей говорить про Арсения! Как ты только смеешь? — Не выдержал и вспылил Саша.

— Я могу. Он был моим лучшим другом. — Спокойно ответил Ишмак.

— И поэтому ты его предал?

— Не было этого. Это ложь.

— Как же ложь? А бумаги в руках Дарка? Ты хочешь сказать, что их не было?

Ишмак немного помолчал, прежде, чем ответить. Как, ну как доказать Саше, что это были чистые листы? Да, их видели только Арсений и он, но правда от этого не перестаёт быть правдой.

— Это были чистые листы бумаги — фальсификация Дарка.

— Лжёшь! — Вне себя от гнева, крикнул Саша. — Стража, отведите его на опушку леса и ждите меня.

«Ну вот и всё, — подумал Ишмак, — Ну вот и конец. Прощай Женя, прощай Наташа. Арсений, Марек, я скоро приду к вам».

Стражники бросились к нему, заломили руки. Один из стражников рванул за ворот рубахи. На пол полетела воинская бирка Марека, а из рубахи выбился и повис поверх медальон с портретом Арсения.

Саша увидел на лице Ишмака отчаянье, когда он в бешеном порыве рванулся к бирке и не достал. Он кивнул стражам:

— Оставьте нас. — Они вышли. Тогда он поднял бирку. — Кто тебе её дал?

— Это память от друга. Верните!

— Верну, если скажешь, что за медальон ты носишь. Кажется, я его уже видел когда-то.

— Этот медальон дал мне Арсений. — Угрюмо ответил Ишмак.

— Сними!

— Меня убить можете, но медальон не отдам. — Решительно сказал Ишмак, защищая рукой память о друге.

— Открой его! — Опять потребовал Саша. Ишмак медленно открыл. Внутри оказались портреты Арсения и его жены Ирины. Саша не знал, что и подумать. Он видел отчаянье Ишмака. Значит медальон ему действительно дорог. Но тогда…

— На, держи. — Саша протянул Ишмаку воинскую бирку Марека. — Расскажи мне всё, как было, ничего не утаивая. Если ты лжёшь, я это пойму.

Ишмак улыбнулся и, взяв бирку, бережно спрятал, а медальон убрал обратно, за рубаху. Теперь он был уверен, что Саша не изменился. И он Ишмак, слава Создателю, останется жить. И даже, может быть, снова увидит Наташу. Горячая радость заполнила грудь, и ему захотелось кричать от счастья. Но, погасив свой порыв, он сел рядом с Сашей и начал рассказ. Они проговорили очень долго. Наконец, Саша сказал:

— Прости меня, Ишмак. Я рад, что встретил достойного человека и вдвойне рад, что нашёл его среди баров. Хорошо, что ненависть оказалась безосновательной. Я верю тебе. — И Саша протянул ему руку в знак дружбы. А Ишмак в ответ обнял его. Он не держал обиды. Распрощавшись, он вышел из палатки Саши и направился к Жене.

— Как он? — Спросил он у лекаря, выходившего из палатки.

— Поправится. Но его нельзя волновать. И ему сейчас необходимо лежать. Кто позволил ему встать с постели и уйти? Это очень серьёзно. — Лекарь покачал головой.

— А можно мне войти?

— Можно, только ненадолго.

Ишмак воспользовался разрешением и вошёл в палатку к Жене. Друг лежал на кровати, и можно было подумать, что он спит. Но когда Ишмак подошёл ближе, Женя открыл глаза.

— Как ты себя чувствуешь?

— Ничего — Женя попытался улыбнуться, но получилось плохо.

— Спасибо тебе. — Ишмак с теплотой посмотрел на него, — Только прошу, поправляйся быстрее.

— Да не за что. Я вижу, Саша тебя отпустил. Он хороший. Только слишком уж ослеплён был своей ненавистью. Ну, да я рад, что всё так закончилось. Мой долг был рассказать, что ты для меня сделал.

— Да ладно… — Смущённо ответил Ишмак. — Я, пожалуй, пойду. Тебе надо отдыхать и поправляться.

— Ишмак. — Окликнул его Женя. — Я у тебя ещё не попросил прощения за то, что тогда поднял на тебя меч.

— Ничего…

— Я за это, наверное, и наказан. — Продолжил Женя. — Но мы ведь с тобой почти не говорили после смерти Марека. Разве совсем чуть-чуть. Ты мне не всё рассказал. А сейчас времени много. Я хочу узнать всё об отце.

Они разговаривали так долго, что лекарь рассердился и прогнал Ишмака.

IV

Потянулись долгие дни. Войско двигалось к барско-сердской границе в обход, чтобы как можно ближе подобраться к барам. Женя уже мог ходить на небольшие расстояния и какое-то время даже путешествовал наравне со всеми. Ишмак был этому рад, и в то же время какая-то странная грусть не давала ему со спокойной душой идти вместе с другом. Он не сможет сражаться против своего народа, но и с барами ему не по пути. Надо что-то решать. И случай представился, но слишком неожиданно. Воины, посланные на разведку, на два-три дня пути вперёд, вернулись с нерадостными вестями. Саша отозвал Ишмака и Женю в сторонку и произнёс:

— Мужайтесь! Плохие вести. Деревушку Распутье, что на границе Барии и Сердии, захватили бары.