Родники рождаются в горах

— Ты и теперь защищаешь его, Парихан! Он сам признался! Я-то думала, что крепко держу уздечку своего коня! Оказывается, она в руках у другой. — Халун схватила платок, накинула его на голову. — Завтра подаю на развод! Не желаю от него зависеть! В колхозе работы сколько хочешь. Слава аллаху, я здорова и тружусь за троих. А сейчас я их найду и опозорю на весь аул. Пусть потом не меня, а его обвиняют!

— Погоди, Халун, не спеши! Может, он вокруг дома ходит или в поле гуляет. Оклевещешь зря мужа. — Мама повысила голос, давая знать Омардаде, что дело заходит далеко.

— Глубоко море, но не бездонно! У самой высокой горы есть вершина! Хватит, моему терпению пришел конец!..

Дверь папиной комнаты отворилась, на пороге, потягиваясь, появился Омардада.

— Что за шум? — спросил он, зевая. — Поспать не дают спокойно. Меня разбудили, сейчас Магомед-Жавгар проснется! А, это ты, моя красавица! — Омардада подходил все ближе к Халун.

— Ты что думаешь, я за тобой пришла? У меня к Парихан дело есть, — сказала Халун совершенно спокойно.

— Ну, я понимаю, ты среди ночи забежала попросить соли или спичек… Идем, дорогая, домой, всем пора спать!

— Я же говорю тебе, что не за тобой пришла, — поворачиваясь к двери, высокомерно заявила Халун.

— Это я за тобой пришел, я! — Омардада взял жену за руку. — Это я тебя ревную к пене в кубке. И буду держать крепко, не вырывайся, чтобы ты не смогла потребовать развода. — Он засмеялся, обнимая уже улыбающуюся Халун.

Дверь за супругами закрылась и открылась снова. Омардада просунул голову.

— Парихан, а Парихан, у вас есть мыши?

— По-моему, нет на земле места, где бы они не водились, — ответила мама.

— А я вот очень не люблю мышей, — с этими словами Омардада захлопнул дверь.

Мама пожала плечами и отправила меня спать.

Лишь спустя несколько лет Омардада рассказал мне про мышонка в кубке.

В нашем доме готовились к празднику. В большой комнате с утра были расставлены столы, мама и Халун хлопотали у очага. Солнце еще не всходило, когда Омардада повесил на гвоздь тушу только что зарезанного барана. Всегда сухие, шершавые руки Омардады блестели от жира. Бодрый и веселый, как никогда, он принялся за разделку туши. «В суп, на шашлык, для пельменей», — бормотал он под нос, сортируя куски. Нутряное сало завернул в шкуру, кое-что из внутренностей оставил кошке, а таз с кровью отнес соседям, для собаки.

Окончив работу, Омардада вымыл руки, веником аккуратно подмел пол.

Халун, смеясь, шептала матери:

— Теперь он два часа будет точить ножи! Я забыла их принести, он сейчас меня отправит за ними.

И, будто в подтверждение слов жены, Омардада крикнул:

— Халун!

— Что «Халун»? — спросила она, вытирая руки.

— Принеси мне точильный камень, ножи и топорики!

— Сейчас, дорогой! — Халун проворно вышла.

В семье прославленного земледельца Алиасхаба рождались одни девочки. Халун была младшей. Родители ее жалели, особенно работать не заставляли. Когда самый трудолюбивый парень, у которого, как говорят у нас в народе, «рука прилипала к плугу, а нога врастала в землю», женился на ней, все в ауле были удивлены. Низенькая, полненькая, скуластенькая, с пухлыми руками, Халун выглядела рядом с могучим Омардадой, как дубовый пенек около высокой сосны.

— Тебе, наверное, приходится вдвое складываться, чтобы обнять Халун, — подшучивали друзья.

— Нет, она сама приставляет лестницу к моей шее, — смеялся Омардада.

…Омардада долго не женился. Мать его говорила не раз:

— Омар, пока не сыграем твоей свадьбы, младшего сына не женим. У меня нет дочерей, мечтаю увидеть невесток в доме. Назови мне ту, которую любишь.

— Когда полюблю, тогда и назову, — отвечал Омар.

И вот однажды его младший брат Абдула поехал на скачки в чужой аул, а вернулся оттуда с женой.

Мать и отец растерялись:

— Ты нарушаешь законы гор. Первым должен жениться старший.

— Неужели фиалки должны ждать, пока расцветут поддубки? — спросил Абдула.

— Каждый цветок должен цвести в положенное время, — сказал Омар. — Лепестки рано раскрывшегося цветка порой срывает холодный ветер, и завязь пропадает. Не беспокойтесь, не перешагнем мы порога аварских законов. Сразу две свадьбы сыграем. Сегодня и я приведу свою невесту.

— Что же это за девушка, готовая по твоему зову прийти к нам в дом? — удивилась мать.

— Абдула нашел себе невесту на скачках, а я приметил на пахоте.

Омар быстро переоделся и, нарядный, ушел из дома.

Поднимаясь по кривой улочке в верхнюю часть аула, Омардада перебирал в памяти встречи с Халун — дочерью прославленного Алиасхаба, того самого Алиасхаба, которому часто выпадала честь прокладывать первую борозду весной, а летом первым выйти на сенокос.

Как-то раз Омар допоздна задержался в поле — не хотел оставлять начатую делянку нераспаханной. Возвращался он домой, когда полная луна светила вовсю. Вдруг бык пошатнулся и грохнулся на землю. Омар бросил плуг и ярмо на дорогу и растерянно стоял рядом, не зная, как заставить животное подняться на ноги.

Омара окликнула Халун. Она появилась неожиданно, с тяжелой ношей за спиной.

— Вах! Ты не боишься ходить одна так поздно? — удивился Омар.