Родники рождаются в горах

— Соглашайся, и думать тут нечего, — твердо сказала Субайбат. — Да разве Рахимат тебе запретит, не такая она женщина, чтобы поставить камень на твоем пути. Вот Хамид тебе, как отец, говорит: поезжай. Он плохого не посоветует. В общем, бросай все и собирайся ехать, — заключила Субайбат.

— Молодец, — поддержал ее Хамид. — Правильно думаешь. Недаром же говорят: лучше съесть одну спелую кисть винограда, чем десять неспелых. Одна ученая голова лучше, чем двадцать неученых. — И Хамид радостно рассмеялся шутке.

Так, проработав один год в аульском медпункте, Сидрат поехала в город учиться. А Роза осталась с двумя бабушками, которые души в ней не чаяли.

Вот какая женщина была Субайбат! Пусть пухом станет ей родная земля. Жаль только — не дожила она до свадьбы Розы…

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Когда Сидрат после замужества Розы решила дом, подаренный ей Субайбат, отдать сельсовету под ясли, она совсем забыла про Абидат. Но зато Абидат не забыла о ней.

Как-то, возвращаясь с работы, Сидрат еще издали увидела ее на меже и решила подождать, пока та пройдет: уж очень неприятна была эта встреча.

Но не тут-то было. Абидат, по-видимому, поджидала ее.

— С работы? — участливо спросила она, как только Сидрат поравнялась с нею. — Устала, поди? Все трудишься.

— У каждого своя работа, — отвечала Сидрат нехотя. — А вы что, косить пришли? — И она хотела пройти мимо.

— Тебя ждала, золотко мое, — Абидат загородила ей дорогу. — Давай посидим на меже, поговорим.

— Какая трава в этом году, — сказала Сидрат, опускаясь на траву и проводя по ней ладонью.

— Трава-то трава, а у меня к тебе серьезный разговор. Слышала я от людей, что вы собираетесь даром отдать сельсовету дом моей сестры. Я, конечно, этому не поверила, сказала, что Сидрат женщина порядочная, такое не сделает, — заюлила Абидат, — а все-таки душа ноет. Дай, думаю, схожу, спрошу у нее самой.

— Твоя сестра оставила дом внучке, но у ее мужа есть дом, — Сидрат старилась говорить спокойно, — поэтому она решила отдать свой сельсовету под детские ясли. Я думала, вы уже все поняли, а вы опять за свое. — И Сидрат встала, собираясь уйти.

— Бусурманы, — взвизгнула вдруг Абидат. — Видали, слыхали? — она забыла о своем намерении быть ласковой. — Думаешь — докторица, так тебе все можно? Запомни: дом, построенный обманом, от проклятий рушится. Несчастная моя сестра: обманули тебя, выдали какого-то выродка за дочку Рашида. А она, дура, все имущество закрепила за вами. Оставили нас, законных наследников, ни с чем. Ну и что, какую пользу вы от этого получили? Ни себе, ни людям. Дармовое богатство никто не ценит. Все продали. Куда же деньги дели? Жалко им, видите ли, стало спин женщин — провели воду в аул. Да вы назло все делаете, чтобы только нам не досталось. Дом принадлежит мне по закону шариата. Чужого мне не надо. Ты знаешь, Сидрат, что я набожна и хоть золото найду на дороге, не возьму, потому что боюсь греха. Все знают, что я самому шейху дала обет жить честно.

Сидрат пошла, не обращая внимания на Абидат, как будто та и не к ней обращалась, но последние ее слова рассмешили Сидрат.

— Когда ты заговорила про грех и обет, я почему-то вспомнила проделки одного портного, — усмехнулась она.

— При чем тут портной? — отмахнулась Абидат.

— А вот при чем. Говорят, давным-давно жил на свете один искусный портной. Но не было случая, чтобы он не украл куска из сукна, принесенного заказчиком. Однажды портной заболел, и в бреду ему привиделся флаг, сшитый из украденных им кусков. Он хотел схватить флаг, но тот превратился в пламя и сжег ему руки. Когда портной пришел в себя, он сказал дяде, который за ним ухаживал, что, если аллах пошлет ему выздоровление, он никогда больше не будет красть. И аллах поверил портному. Тот выздоровел, но, получив первый же заказ, стал примериваться, как лучше отрезать от него кусок для себя. Тогда дядя напомнил ему о его обещании. Что же, вы думаете, ответил ему портной? Он сказал: «Так ведь в том флаге не было сукна такого цвета». Похоже, и у тебя так получается с грехом и покаянием, — закончила Сидрат.

Эта притча совсем вывела из себя Абидат.

— Ты на все способна! — не помня себя, закричала она. — Пусть аллах пошлет каменный дождь на твою голову.

— О, если бы ты была этим аллахом, — снова засмеялась Сидрат.

— Именем аллаха клянусь, ни одна живая душа не откроет дверь дома моей сестры, — торжественно провозгласила Абидат, поднимая к небу руки. — Не для чужих отпрысков она наживала добро. Пусть родители сами о своих детях заботятся.

Но Сидрат не отвечала ни слова. И это еще больше злило Абидат. Дойдя до своего дома, Сидрат зашла во двор и повернулась, чтобы закрыть ворота.

— Ты что, так ничего мне и не ответишь? — заголосила оторопевшая Абидат.

— Ничего. Где мне взять силы, чтобы с такой сильной, как ты, разговаривать? — ответила Сидрат и закрыла ворота.

— Какая нахалка! — закричала Абидат, желая привлечь соседей. — Видали, и разговаривать не желает. Молчит, как камень.