Родное гнездо

Нет. Вряд ли. Если бы все знали, они бы так не удивлялись и не делали столько глупостей. Сосед, дед Митяй, затеял строить новый дом, столько сил вложил, построил, а потом прожил всего полгода и умер! Знай он точно свой срок, разве взялся бы строить дом? Нет, спокойно дожил бы век в старом.

Или, может, такое знают… но не все? А кто знает, тот молчит? Теперь Торику показалось, что это очень удобно — заранее знать свой срок. Хотя… Лишь время покажет, правду ли говорил тот голос без голоса. И времени впереди очень-очень много.

Вся жизнь, сколько бы ее ни было.

Глава 10. Ожидание перемен

Потрясение не прошло. Оно просто затаилось, ушло в глубь. Торик снова шагал по «дороге ВЖК», но не разглядывал окрестности, а размышлял: кому бы рассказать об этом странном случае. Бабушкам? Да ну! У них на любой загадочный случай один ответ — «на все воля Божья». Андрею? Тете Тане? Они заняты свадьбой. Да и кто знает, как они к такому отнесутся. Вдруг решат, что он сходит с ума? Или посмеются над ним.

Как только он появился в «Гнезде», тетя, возившаяся на кухне, сразу оживилась:

— Толя, хорошо, что ты пришел! Давай-ка сходим в город, поможешь продукты донести, а то Андрея не допросишься.

На Почтовую гору взбирались медленно, поскольку ходить тете было трудновато. Хорошо еще, что день выдался нежаркий. Поднялись по высоким ступеням из песчаника примерно до половины, и тетя, поставив сумку, остановилась: одна из их традиций — ритуал обзора окрестностей, а заодно — повод передохнуть и набраться сил.

С высоты открывался с детства знакомый вид на тройной изгиб Кедринки, домики, образующие окрестные слободы — Никольскую, с низенькими и какими-то чахлыми крестьянскими домиками, и Архангельскую со старой церковью. А дальше — бескрайние поля разных оттенков до самого горизонта. Тяжело переводя дух, тетя поднялась на вершину горы и вышла к почте. Торик держался рядом.

Они обогнули маленький городской парк и свернули на боковую улочку. Среди других домов выделялось стройное здание из старинного красного кирпича с вывеской «Васильевъ и Ко». Тетя проследила взгляд Торика и улыбнулась:

— До революции здесь была лавка купцов Васильевых. Они нам родственники, но не очень близкие.

На обратном пути руки оттягивали две сумки продуктов, но путники шли не спеша. Время есть. Может, поговорить с ней про голос? Слегка побаливало ухо, видимо, опять подпростыл… Он вспомнил, что тетя — хороший врач, и спросил о другом:

— А где у человека среднее ухо? Я думал, есть левое и правое, но мне в справках всегда писали: «воспаление среднего уха».

Тетя усмехнулась, махнула рукой, чтобы он поставил сумки, и сказала:

— Среднее ухо — это не о том. В медицине различают в каждом нашем ухе наружное, среднее и внутреннее. Воспаляется чаще всего именно среднее ухо. У тебя часто уши болят?

— В детстве часто болели. Но я узнал один секрет. Уши болят, если их простудишь, если продуло. С какой стороны дует, с той и простывает.

— Вполне логично.

— Когда я чувствую, что начинает побаливать, например, правое ухо, я стараюсь левым повернуться туда, откуда дует. Уши ведь не могут болеть сразу оба! Я теперь всегда так делаю, и уши болят гораздо реже.

Тетя внимательно посмотрела на него, помолчала, собираясь с мыслями, и сказала очень мягко:

— Видишь ли… все не совсем так. В медицинской практике отмечены случаи и двустороннего воспаления уха — когда воспаляются сразу оба. Так что причина не в этом.

— О… — разочарованно протянул Торик. — Но ведь срабатывало!

— Тебя спасала только глубокая вера. Иногда вера творит настоящие чудеса, и тому есть множество подтверждений. Даже если веришь в то, чего на самом деле не существует, оно… срабатывает. — Она вздохнула. — Ну, пойдем дальше?

Торик нес сумки и думал: пожалуй, он получил ответ. Пусть не такой, как ожидал. Но теперь он мог представить, что скажет тетя, если рассказать ей о голосе: что ему показалось, что он просто сам хотел в это верить.

Это звучало разумно и объясняло сразу многое. Вот только сюда не укладывались два факта. Первый: откуда взялось конкретное число? Если выдумывать, он бы взял что попроще, скажем, сто лет или пятьдесят. И второй — почему именно бесплотный шепот? Почему не голос соседки, папы или мамы, не цифра в тетради, не диктор по радио?

«Голос без голоса» был абсолютно лишен эмоций и интонаций. Казалось, он несет информацию в чистом виде. Может, так оно и есть? Откуда поступает эта информация, где ее источник? Задумываться об этом было жутковато, и Торик до поры закрыл для себя эту тему.

Но число не забыл.

* * *

А жизнь продолжалась. После свадьбы Андрей действительно остепенился, как-то успокоился. Мила теперь жила с ними и осваивала тонкое искусство взаимодействия с новой семьей. Тетю Таню называла мамой, а бабушку Софию, к ее неудовольствию, вслед за Андреем — только «баашк».