Родное гнездо

— …о смерти советского специалиста по строительству в результате несчастного случая.

— Как же это? Сиротинушка ты моя! — вдруг в голос запричитала бабушка и попыталась обнять Торика.

— Бабушка, подожди! — взмолился он. — Я не понимаю. Слушай дальше.

— Дык что тут понимать-то, Господи! Э-эх, Торик. К нам после войны знаешь сколько похоронок-то приходило? Нас-то ведь в семье девять человек было.

— …Сообщаем, что приложим все усилия, чтобы в ближайшее время переправить тело Лутонина Е. П. на родину для захоронения за счет Генконсульства. Сообщаем также, что вам как ближайшим родственникам будет осуществлена разовая страховая выплата «на смерть кормильца» в размере…

— Ох и сироти-и-нушка… — снова завела бабушка.

— Бабушка, а кто такой этот Лутонин?

— Хто?

— Ну вот же написано: «…тело Лутонина Е.П.» Это кто?

— Ну а я-то почем знаю? Видимо, хтой-то еще погиб вместе с Мишей, царствие яму небесное.

— Здесь какая-то ошибка.

— Ну какая ошибка? Э-эх, святая душа. Я тоже до посленнево все сомневалася, да тока жисть потом рассудила как ей надобно, а не как мине луччи.

— Нет-нет, тут точно ошибка. Надо все разузнать точно. Если бы папа погиб, они бы так и написали — Васильев М. А. Он должен быть указан, иначе это не о нем. Бабушка, надо сходить на завод и спросить. Если надо — у директора. Он же официальное лицо! Сходишь?

— Ды хто мине слушать-то будет, малограмотную? Вот что, бери-ка ты письмо енто и давай к своим Барышевым. Лия грамотная, ее хучь послушают.

Сходили на завод, но так ничего и не добились. Директора на месте не оказалось, а другие люди из администрации не имели нужных полномочий. «Ничем помочь не можем. Приходите завтра».

Торик вернулся ни с чем. В той же неизвестности, что и ушел. Хотя горевать им оказалось некогда. У бабушки Маши внезапно случился сердечный приступ. Пришлось бежать к соседям на другой этаж, звонить, отвечать на вопросы врача, потом в аптеку… Угомонились только к полуночи.

Ночью Торику не спалось. «Это какая-то ошибка. Такого не может быть», — убеждал он себя, прекрасно понимая, что может. Панические мысли бились и мешали уснуть. А мама? Хотя бы мама жива? Она приедет домой или останется там? А если она… тоже? Вдруг они вместе попали в беду? Тогда он будет… как там это называется? Он станет круглым сиротой? В фильмах и книгах сиротам всегда жилось несладко. Но ведь у него есть бабушки и тети… Ему есть с кем жить! Его же не отдадут в приют! Или отдадут?

* * *

Правды смогли добиться только на следующий день. Выяснилось, что у строителей в Ираке ночью действительно произошло ЧП со смертельным исходом. В результате погибли два человека — крановщик Егор Лутонин и Михаил Корзухов, водитель грузовика. О предположительной гибели Михаила Васильева никаких сведений нет. Михаил регулярно присылает отчеты по установленной форме. По последним сведениям, они с супругой готовятся к завершению работ по контракту и последующей отправке на родину.

— Вот как? — Тетя Азалия нервно дернула рукой, привычно отгоняя невидимых демонов. — А для чего тогда товарищи из консульства прислали нам письмо?

— Вы не понимаете, гражданка. Это стандартная процедура на случай гибели контрактных работников. Условия тяжелые, знаете ли, всякое бывает. Все нужно предусмотреть. Если у вас нет дру…

— Но нам-то для чего прислали? — перебила тетя.

— Вам? Видимо, по ошибке. Тот же контракт, то же предприятие, тоже наш сотрудник, — директор замялся, — видимо, перепутали адрес. Если вам будет легче, я официально приношу извинения. Хотя ошибку допустили не мы. А теперь простите, у меня много работы.

С завода они вышли подавленные. Казалось, надо радоваться: все обошлось. А на сердце словно камень лежал. Тетя собралась домой, но Торик попросил ее самой все растолковать бабушке:

— Ну пожалуйста! Мне она не поверит. Скажет, я все выдумываю. А вам поверит.

Бабушка встречала их у двери и нещадно теребила ворот своей блузки, даже не осознавая этого. В глазах ее скорбь уступала проблескам надежды, которые сменялись отчаянием и новой скорбью.

— Ну что тама? — спросила она с порога. — Лиечка, будем хоронить?

— Здравствуйте. Нет. Это ошибка. Да, там погибли люди, но наши-то вроде живы.

— Вроде? — переспросила бабушка. — «Вроде живы», Лиечка, как это?

— В консульстве перепутали адрес и по ошибке прислали нам чужое письмо.

— Да Бог с ним, с письмом. Миша-то живой? Или… как?

— Говорят, живой. Директор сказал, что они скоро приедут.

— Дык мы знайим, что уж скоро должны. Но писем-то нет уж почти месяц! А тут вдруг… — Она всплакнула. — Господи, прости меня, грешную. Я незлобный человек вовсе, но таким вот… хто так делаит… Да штоб йих паралик расшиб, иродов! Ведь умом-то я уж дочерь похоронила свою. И зятя, отца вон яво. Уж сколько ентих похоронок-то с войны нам приходило…

— Ну пока вроде обошлось. Будем надеяться, что все будет хорошо.

— Ой, Лиечка, ниндравица мине, как ты говоришь. Неуверенно. К чему так? Скажи, дочкя?

Бабушка разволновалась и совсем перешла на деревенский диалект. Но тетя ее поняла.