Родом из Переделкино

Его вызвал Л. Мехлис, в то время главный редактор «Правды». Предшествовало этому событию, как выяснилось из дальнейшего, то обстоятельство, что Мехлис по своим каналам узнал, что товарищ Сталин прочитал роман, и Мехлису ничего не оставалось делать, как вслед за Сталиным тоже его прочитать, а заодно посмотреть, что собой представляет автор этого произведения.

И вот отца вызывают в «Правду».

Разыскать нас в то время было непросто – в нашей кунцевской съемной квартире не было даже электричества, а уж тем более телефона. Однако это было сильной стороной тогдашнего режима – если надо, достанут со дна морского.

* * *

И тут перед семьей встал вопрос – в чем должен был предстать отец пред очи столь высокого начальства. Ни про какие костюмы в те времена и слыхом не слыхивали, спасибо, приличные брюки с рубашкой нашлись. А вот с обувью была проблема – пришлось старые парусиновые полуботинки на шнурках получше начистить зубным порошком и в них отправляться по вызову. Благо время было летнее.

Когда отца ввели в кабинет партийного босса, Мехлис сидел за столом и что-то читал, не сразу подняв на вошедшего свой начальственный взор. Когда же он его поднял, переждав несколько мучительных для посетителя мгновений, он с неподдельным изумлением окинул тощую фигуру отца и грозно воскликнул:

– Зачем пожаловал?!

– Так вы же меня вызывали...

– Не тебя, а твоего отца!

– Но у меня нет отца. Он...

– Как, так это ты написал роман «Одиночество»?

– Да, это я.

Вслед за этим разговором последовал еще один разговор, который мой отец мог слышать лишь с одной стороны, но от этого он был не менее впечатляющим. Мехлис снял телефонную трубку и произнес:

– Иосиф Виссарионович, мы-то думали, что «Одиночество» написал старый эсер, а это же просто юнец! – и Мехлис расхохотался: – Ха-ха-ха-ха!

Разговор этот, нигде не зафиксированный, кроме как в памяти нашей семьи, определил всю дальнейшую жизнь Николая Вирты на многие годы вперед. Л. Мехлис сообщил ему, что Иосиф Виссарионович, в основном оценив роман положительно, высказался в том духе, что товарищ писатель правильно построил сюжет, дав возможность Сторожеву вырваться на свободу и растаять во мраке. Такой конец романа ясно показывает нам, что этот кулацкий элемент затаился где-то в подполье и нам предстоит вести с ним непримиримую борьбу. В то же время верховный цензор выдвигал по отношению к автору романа «Одиночество» серьезный упрек – как это получилось, что товарищ писатель так слабо отразил в своем произведении отпор, который был дан мятежникам как со стороны государства, так и снизу, со стороны простого народа?! И предлагал ему получше подумать об этом.

Итак, с одной стороны отец был помилован, ибо вождю понравилось именно то, что могло послужить главным обвинением против начинающего писателя – образ ненавистника советской власти, «кулака», который ушел от возмездия и не сложил оружие. Значит, нам предстоит его выявить и обезвредить. В данном случае иезуитское направление мыслей И.В. Сталина спасло Николая Вирту от полного стирания в пыль, и статья В. Ермилова так и не была опубликована в «Правде».

С другой стороны, он получил серьезнейший упрек в политической слепоте, не позволившей ему яснее разглядеть победоносное шествие советской власти, которая расправилась с бунтарями и мятежниками.

Что оставалось делать «товарищу писателю», получившему подобную информацию от Мехлиса?! Противиться всевышней воле?! Совершенно очевидно, что «товарищ писатель» был вынужден «подумать» над переделкой своего произведения и доработкой его в том аспекте, который был указан ему не каким-то там чиновником от литературы, а самим вождем всех народов. Не разрешая себе расслабиться ни на мгновение, отец при каждом переиздании «Одиночества», а при его жизни это было чуть ли не ежегодно, дописывал роман, так что из его первоначальной версии объемом в 7 печатных листов последнее, завизированное автором прижизненное издание насчитывает уже 22 печатных листа. В таком виде роман «Одиночество» был бесконечно далек от первоначального варианта, в свое время опубликованного в «Знамени». Но именно это последнее издание романа по авторскому праву считается каноническим и в настоящее время принимается к печати.

И все-таки можно сказать, что роману «Одиночество» повезло – огромное количество переизданий, опера «В бурю», написанная по его мотивам, переводы едва ли не на все европейские языки, издания в Китае и Японии. Практически в каждой крупной библиотеке мировых столиц можно найти, в переводе на соответствующий язык, том «Одиночества».

Многие в литературной среде того времени подозревали Н. Вирту в скрытных контактах со Сталиным. На самом деле ничего подобного не было. Выше я уже писала о том, что непосредственно он видел вождя один раз в жизни, на ночном приеме в Кремле, когда Сталин принимал писателей после вручения им орденов в 1939 году. На этом приеме Иосиф Виссарионович поделился с писателями своими грандиозными планами объединения всех славян в единую семью народов, что показалось им в то время великим замыслом великого стратега.