Родом из Переделкино

Однако косвенно, через рукописи, эта связь моего отца с вождем просматривается вплоть до смерти Сталина и явственно свидетельствует о поднадзорном положении писателя.

Накануне запуска в производство машинописная рукопись сценария «Сталинградская битва» с правкой Сталина, сделанная им красным карандашом, находилась у нас дома, и мы были ей потрясены, так как нам показалось тогда, и не напрасно, что она может роковым образом отразиться на судьбах знакомых нам людей. Ниже я подробнее об этом расскажу.

* * *

Пристальное внимание И.В. Сталина к произведениям моего отца просто поражает. Известно, что перед тем, как сценарий к фильму «Заговор обреченных» был сдан в производство, И.В. Сталин, большой любитель не только литературы, но и кино, с ним ознакомился и одобрил его раньше, чем ему дали «зеленый свет» в Министерстве культуры. И тем самым поставил этих промежуточных контролеров перед совершившимся фактом. Для них это был ужасный конфуз, так как с их стороны к отцу предъявлялось множество претензий. А тут оказалось, что Иосифу Виссарионовичу сценарий понравился! Да, недопустимая оплошность была допущена ведомством министра культуры товарища Храпченко!

«Отеческая» забота правительства по отношению к литераторам и их творениям часто принимала гипертрофированные формы. Если самого литератора физически не уничтожали и не бросали в застенки, то их произведения подвергались аресту и не печатались многие годы.

К моему отцу применялись другие, возможно, не менее жестокие, но во всяком случае более изощренные формы насилия.

Наглядным примером тому служит история создания романа «Вечерний звон». Он был задуман писателем как большое эпическое полотно русской жизни накануне революции, но замыслу отца в полной мере не дано было осуществиться. Работа над романом проходила под придирчивым контролем МК КПСС. Разрешение на продолжение ее отцу давал сам первый секретарь МК товарищ А.С. Щербаков. Особенно раздражал высокое начальство положительный образ священника о. Викентия – прототипом его должен был стать собственный отец Н.Е. Вирты, мой дед, и роман отчасти должен был прозвучать как реквием по этой погубленной жизни.

В селе говорили, что дед мой о. Евгений Карельский был человек мягкий, отзывчивый к нуждам крестьянства и душевно близкий со своей паствой. Судя по отзывам стариков, знавших его лично, это был философски настроенный сельский правдоискатель, интеллигент из провинциальной глубинки, весьма просвещенный, который пытался найти ответ на многие волнующие его вопросы о здешней, земной справедливости и общественном устройстве. Сообразно с этими предпосылками и создавался литературный образ о. Викентия, но именно этот образ священника и подвергся наиболее безжалостной перелицовке.

Вынужденное редактирование, несомненно, нанесло сильнейший урон художественной ценности романа «Вечерний звон», который в том виде, в каком он был задуман писателем, обещал стать самобытным явлением литературы. Власть использовала талант отца по полной программе, его волю художника гнули и направляли в «нужное» для политических целей русло, пока он не выдохся окончательно. Вероятнее всего, душевный дискомфорт и раздвоение личности является лишь минимальным наказанием для писателя, изменившего своим внутренним убеждениям и водившего рукой по бумаге по чужой указке. Мог ли он в те времена противиться этому? Готов ли он был жертвовать своим благополучием ради творчества?! Поменять успех на плачевную участь изгоя?!.. Мне кажется, мы не нашли еще ключ к разгадке внутреннего состояния человека, который жил и занимался художественным творчеством в сталинскую эпоху.

* * *

А начал он писать «Вечерний звон» с подъемом и вдохновением. Отцу понадобилось более десяти лет самоотверженного труда для изучения множества архивных документов, газет и журналов, музейных экспонатов, исторических реалий, воссоздававших атмосферу жизни на переломе двух эпох. Некоторые эпизоды романа, в особенности сцены жизни тамбовской глубинки, дают яркое представление о судьбе родного края писателя, неотделимого от его личной судьбы.

Отец приступил к работе над романом в 1938 году, продолжая ее при первой возможности и во время войны, и закончил его в 1948 году. «Вечерний звон» вышел отдельной книгой внушительного объема (приблизительно 700 страниц) в 1949 году в издательстве «Молодая гвардия». Многих читателей роман захватил, и более того – в чем-то поразил. Возможно, правдивостью описания сельской жизни. Возможно, широтой эпического полотна. Возможно, прикосновением к совершенно запретной в те годы теме. Известно, что в советское время было жесткое табу, категорически запрещавшее касаться как в литературе, так и в любом другом виде искусства личности последнего царя Николая II, как и членов его семьи. И вот запрет этот нарушается. При этом писатель старается вырваться из плена советских стереотипов о «Николае Кровавом» и подойти к этому образу с обычными человеческими мерками...