Родом из села Залесова.

Николай тоже поднимал монеты, очищал от грязи, складывал в карман. Он с удивлением узнавал год выпуска монеты – 1780-ый. Почти двести лет назад. И думал, что и тогда, в этом году, жили люди в Сузуне, работали, плавили медь, чеканили монету. А теперь их нет. Они умерли. А живут в Сузуне другие люди. Тоже работают. А пройдет сто лет, что от них останется? А надо бы, чтобы осталось что-то хорошее, доброе.

Николай поднял голову. Мальчишки все еще шли за грейдером, оглядывались и звали Николая:

– Колька, ты чего застрял там? Догоняй нас!

Он вздохнул, опустил монету в карман и заспешил за ребятами…

Николай не знал тогда, что в Сузуне жили в то время два брата – Александр и Геннадий Заволокины – будущие знаменитые гармонисты, организаторы на центральном телевидении программы «Играй, гарьмонь любимая!»

Однажды мальчишки позвали Николая:

– Колька, пошли с нами. Полезем на элеватор – голубиные гнезда зорить.

Ему особо-то не хотелось лезть на элеватор. Не хотелось ему и голубиные гнезда зорить – жаль было голубков. Но чтобы не показаться слабым, чтобы его не считали трусом, он согласился.

Стайка мальчишек подошла к элеватору. Они, какими-то своими тайными ходами, прошмыгнули внутрь, залезли на самую верхотуру.

Коля, осторожно переставляя ноги, двигался за своими проводниками. Внизу, метрах в тридцати от него, лежали груды зерна. Посмотришь вниз – дух захватывает, высотища-то какая!

В это время в зернохранилище вошел сторож. В руке он держал ружье, заряженное солью. Он осмотрел помещение, поднял голову и увидел мальчишек.

Сторож сразу же разозлился от того, что кто-то без его ведома, пробрался на охраняемую им территорию. Он грубо заорал:

– Эй, вы, сукины дети! Какого ляда вам здесь понадобилось?

Он поднял ружье и выстрелил в воздух, чтобы попугать парнишек.

Николай, услышав слова сторожа, услышав оглушительный выстрел, испугался. У него ослабли руки, сорвалась нога – и он полетел вниз. Тридцать метров высота.

Он падал, падал, падал. В ушах свистело. Перед глазами мелькали какие-то картинки… Бах! – Коля по пояс вошел в овес. Постоял молча, приходя в себя. Посмотрел по сторонам, посмотрел наверх. Никого. Ничего. Тишина.

Он потрогал себя за руку, за нос. Все на месте. Он жив. Тогда он нервно засмеялся и принялся отгребать в сторону зерно, стараясь поскорей освободиться из невольного плена. Он торопился. Он не хотел, чтобы кто-то из родных или знакомых увидел бы его здесь, в зернохранилище.

Коля освободил ноги и, оставляя на овсе вмятины от следов, заспешил к выходу из зернохранилища… Вновь Господь сохранил ему жизнь.

В 1965 году Сергей Сарычев что-то загрустил. Чуткая Наталья, видя состояние мужа, спросила у него:

– Что ты какой-то квелый стал? Что за печаль у тебя открылась? Рассказал бы, облегчил душу.

Сергей покивал головой, тяжело вздохнул.

– Мать-старушка мне вспоминается. Как там она живет, в Залесово? Потянуло меня к ней. Потянуло на старое место. Милая, давай вернемся в Залесово!

Он выжидающе посмотрел на супругу. Она взъерошила ему волосы на голове, грустно улыбнулась и сказала:

– Ну что с тобой поделать, Сереженька! Раз ты восхотел, так давай вернемся в Залесово. Я согласна. Лишь бы тебе хорошо было.

Он влюблено взглянул на жену и проговорил:

– Спасибо тебе, Натальюшка! Утешила ты меня…

5

Сарычевы вернулись в Залесово в 1965-ом году. Елизавета встретила приехавшее семейство приветливо. Радостно улыбаясь, проговорила:

– Вернулись, гулены! Слава Тебе, Господи!

Она сильно сдала. Согнулась. Старческие морщины изрезали ее лицо, руки. Седина густо посеребрила волосы. Одевалась бабушка так же строго – платок на голове, темная кофта и длинная юбка. Она хорошо знала, что женщина не должна служить соблазном для мужских глаз, должна строго блюсти себя. Об этом писал апостол Петр в Послании: «Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом».

Сергей обнял и поцеловал мать. В груди у него сладко защемило, защемило. Он глубоко вздохнул и мотнул головой. Елизавета, целуясь с невесткой, заплакала. Заплакала и Наталья.

Бабушка перецеловала внучков, вытерла слезы, широко перекрестилась, радостно вздохнула и проговорила:

– Слава Тебе, Господи! Снова вместе…

Сергей присмотрел и купил на улице Нагорной крепкий рубленый дом…

Переехали в него всем семейством. Бабушку Елизавету не оставили жить одну, взяли ее к себе. В новом большом доме нашлось и для нее место – комната-боковушка.

Постелили в комнатах половики. На окна повесили шторы. Расставили мебель, телевизор, радиоприемник. Ничего, вроде бы, не позабыли.

Сергей прошелся по комнатам нового дома, вышел на крыльцо, глубоко вдохнул воздух, пахнувший дымком. На душе у него было покойно и радостно. Думалось: «Я дома. Будем жить дальше. Жить и работать».

Над Залесово проплывали пушистые облака. На отрогах крутышках стояли высокие ели. Ветерок ласково овеял Сергею лицо. Словно и он, вечный странник, радовался, что Сарычевы вернулись домой…