Родовое проклятие

Я уже была на дне рождения у американских сестренок Эмми и Лейли, там надо было с завязанными глазами бить палкой по огромному картонному попугаю, подвешенному к потолку. Пока американские дети лупили палками несчастную птицу, я испуганно жалась в стороне. Моя подружка Таня совсем американизировалась и на день рождения пришла в шортах, меня же мама нарядила по старинке: белые колготки, лакированные туфельки, наглаженная юбочка и гипюровая блузка с пышным жабо. Как же я испугалась, увидев этих диких детей с палками!

Добрая мама сестренок подталкивала меня в общую кучу-малу. Я упиралась и отнекивалась изо всех сил. А когда, наконец, птицу разбили, и из ее лопнувшего нутра на пол хлынул поток конфет, игрушек и мелких денег, дети с воплями упали на пол и жадно подгребли под себя рассыпанное богатство. Добрая мама бросилась к детям и отобрала часть сладостей для меня.

Домой мы шли, прижимая каждая свой кулек с трофеями.

– Почему ты не играла? – допытывалась Таня.

– Как же я могу в таком виде? – оправдывалась я.

На день рождения к Самиру я решила надеть джинсы.

– Ты что! – Возмутилась мама, – какие штаны?! Лиза все-таки наша, советская, у нее наверняка никакого бардака не будет. И потом – это мы им должны показывать, как надо себя вести! Поняла?

Мама нарядила меня в розовую шелковую блузку, только что связанную длинную жилетку и неизменные белые колготки с красными туфлями.

Оказывается Лиза предупредила наших заранее, что хочет устроить что-то типа светского раута.

Даже американские сестренки пришли в платьях.

Виновник торжества и его брат вообще щеголяли во фраках. Канат, Кайрат, Нурик и Сережка – все пришли в черных брюках, белых рубашках и бабочках.

Лиза и Саид встречали нас у входа и первое, что я услышала от них:

– Машенька, у нас жарко, давай снимем твою кофточку…

– Нет! – Я схватилась за планку с пуговицами, ведь у меня там нет ничего, кроме колготок. Но я почему-то не объяснила этого Лизе, и она все время сердобольно предлагала мне раздеться.

Потом пришли американцы. Мы узнали мальчишек, которых впервые увидели у дороги, и того, белобрысого, что рискнул пройти по нашей территории…

– Господи, – выдохнула Лиза, – они даже рук не вымыли!

Гости явились с опозданием, у них были черные от несмытой пыли руки и ногти, грязные, а у кого-то даже рваные джинсы и майки. Самый старший красовался в фетровой алой шляпе с металлическими пластинами на тулье.

Мальчишки, словно не замечали испуганных хозяев, шумно расселись за столом, хватали еду с тарелок руками, громко смеялись, откидываясь на стульях. А тот, старший, даже не снял шляпу. Застолье не получилось. Мы сидели напряженные, разглядывая странных соседей. Эмми и Лейли пытались тихонько урезонить мальчишек, они крутили пальцами у висков и шептали:

– stop!

– Silence!

– Stupid boys!

Лиза спохватилась и постаралась взять ситуацию под контроль.

– Ребята, а теперь давайте покажем нашим американским друзьям концерт! – возгласила она и принялась поднимать нас из-за стола, подталкивая в другую комнату.

Там была настоящая сцена с занавесом! Сцена занимала часть комнаты, у стены напротив стоял большой кожаный диван, куда сестры при помощи хозяйки с трудом усадили мальчишек.

Нам было не привыкать. Вдвоем с Таней мы спели песенку «К сожаленью, день рожденья…». Нурик бойко прочитал стишок о мальчике у которого есть «самый лучший богатырский конь». Под занавес Канат, Кайрат и Сережка исполнили матросский танец – Лиза быстренько сообразила музыку.

Мальчишки начали аплодировать.

Эмми и Лейли чинно встали и исполнили песенку «Happy birthday to you!».

После чего американские мальчишки посовещались и пошли на сцену.

Они попытались спеть, но стали смеяться и тузить друг друга, потом снова совещались. Наконец, им удалось договориться. Старший снял шляпу, прошелся вдоль сцены и, остановившись, произнес:

– Canada – it's snowing. United States – it's raining. Soviet Union and Siberia – the weather is fine!

На этом выступление американцев закончилось, мы похлопали им в некотором недоумении, раскланивались они глубоко, прижимая ладони к груди.

Лиза попыталась их поскорее выпроводить, и ей это удалось. Мы тоже убежали по домам.

Вечером Лиза рассказывала маме о том, какие «мальчики ужасные, совершенно невоспитанные… Если бы не наши дети, прямо не знаю, что бы я стала делать!».

Русские разделились. Они перестали общаться между собой. Но контакты с иностранцами никак не прекратились. Паньшины предпочитали американцев, Ананьины – богатых арабов, переводчики – Сережа и Лена, радовались любой возможности совершенствовать язык, Ковальский боялся всех и жену запугал. Армяне держались особняком, казахи предпочитали моих родителей.