Родственные души

Вряд ли я смогла бы описать, что происходило во время второго акта. Скажу только, что это были самые эротические сорок пять минут в моей жизни. Мне казалось, что мы – одно пульсирующее целое. Ной, если быть честной, вел себя как настоящий джентльмен и не двигал свою руку выше, но все равно это было так интимно, что вызывало во мне сильную реакцию. Дыхание сбилось. А он тоже был ошеломлен моим прикосновением. У него дрожала нога. И в какой-то момент его затрясло так сильно, что можно было подумать, что его тело бьется в конвульсиях.

«Разве это нормально?» – подумала я. Но, ощутив, как Ной пальцами выписывает узоры, забыла об этой мысли еще до того, как она оформилась у меня в голове.

Тот транс, в котором мы находились, рассеялся с отрывистым звуком аплодисментов. Ной убрал руку, чтобы подняться и похлопать. Я ошеломленно потрясла головой и присоединилась к нему. Танцоры исполняли реверансы и широко улыбались публике. Неужели представление закончилось? Но занавес опустили, и люди поспешили освободить зал. Толпа толкалась к узким выходам, прижимая сумки к бокам и аккуратно засунув программки под мышки.

– Может, задержимся здесь на несколько минут? – спросил Ной. – Подождем, когда схлынет толпа.

Я осоловело кивнула, и он взял меня за руку.

– Не знаю, как ты, – нагло приподнимая бровь, сказал он, – но я вряд ли смогу описать хоть что-то из этого акта. – Ной наклонился и быстро поцеловал меня в губы. – Ты очень странно на меня влияешь, Поппи. Думаю, я становлюсь зависимым от тебя.

Я могла лишь сжать его руку, потому что мое тело старалось успокоиться.

Осторожно подняв пальто и сумку, я допила воду. Ной был прав. Я больше не чувствовала воздействия шампанского. Возможно, дело было все-таки в пузырьках.

Ной взял мое пальто, чтобы помочь мне одеться.

– Ты в порядке?

Я кивнула:

– Все нормально. Просто…

– Немного потрясена?

Я снова кивнула.

Почти все уже ушли. Я осмотрелась, чтобы убедиться, что ничего не забыла, взяла Ноя за руку и вышла из ложи, возвращаясь к обычной жизни.

– Черт, снаружи будет холодно, да? – сказал Ной, когда мы спускались по лестнице.

– Думаю, да.

Добравшись до первого этажа, мы увидели, что у выхода из театра собралась толпа.

– Что происходит? – спросила я. – Почему они не выходят?

Мы сантиметр за сантиметром пробирались между зрителями. В лицо ударил холодный воздух с улицы.

Я посмотрела в окна:

– Оу!

Каким-то образом времени, необходимого для одного балетного представления, хватило, чтобы стремительная снежная буря атаковала Лондон и укрыла все вокруг слоем снега. Элегантно одетые женщины выходили на улицу и тут же поскальзывались на каблуках.

– Как могло намести столько снега? – спросила я Ноя.

Он стоял на цыпочках и смотрел поверх голов.

– Не знаю, – озадаченно ответил Ной. – Но, возможно, будет непросто куда-то добраться.

«О господи! Поезда!»

В Англии имелась раздражающая традиция приостанавливать движение транспорта во время непредвиденных погодных условий.

– Мы сможем попасть домой?

Ной состроил гримасу:

– Не знаю.

Мы протискивались сквозь толпу. Затор произошел по вине тех людей, которые просто отказывались выходить, словно ожидая, что их злость магическим образом растопит снег. После нескольких стратегических толчков локтями мы вышли навстречу морозу и крупным снежинкам, медленно падающим на наши головы.

– Пойдем к метро, – сказал Ной. Его рука крепко сжимала мою, чтобы я не поскользнулась. – Надеюсь, поезда в Мидлтаун не отменили.

Я слегка запаниковала. У меня не было знакомых в Лондоне, поэтому если мы застрянем здесь, то придется искать место, где можно переночевать. К тому же я до сих пор была сбита с толку. Ведь только очнулась от вызванной Ноем неги, а обильный снегопад – слишком неожиданное явление, которое нелегко переварить.

Мы спустились на станцию, поспешили в вагон и с нетерпением ждали, когда он доставит нас к вокзалу Виктория.

Ной всю дорогу держал меня за руку, но в этом жесте не было нежности, скорее он сжимал ее так, будто считал мячиком для снятия стресса. Примерно через пятнадцать минут мы бегом поднялись по эскалатору и вышли на заметенные снегом улицы, поскальзываясь почти на каждом шагу. Подбежали к информационному табло вокзала и встали перед ним, дрожа от холода.

– Смотри, – показывая пальцем, сказала я. – Вот поезд до Мидлтауна… О! Его отменили.

На самом деле в каждой строке гигантского экрана мерцала красная надпись, сообщающая об отмене рейса.

– Оу!

– И правда – оу.

– Что будем делать?

– Не знаю.

Мой телефон несколько раз пропиликал в сумке, и его настойчивая вибрация соответствовала нашей ситуации. Я достала его и увидела, что до меня дважды пыталась дозвониться мама, пока мы ехали в метро.

– Мама волнуется. Позвоню родителям и узнаю, идет ли дома снег, – сказала я.

– Хорошо. Я залезу в приложение Ассоциации железных дорог и выясню, что происходит.

С хмурым выражением лица Ной разблокировал сотовый.

Я затопала, чтобы не замерзнуть, и позвонила домой.

Мама ответила после второго гудка:

– Поппи?

– Да, это я.

– Ох, дорогая, ты где? У нас невероятный снегопад.