«Родственные души» и другие рассказы

Эти придирки Ирина Львовна копила на вечер, и когда Сергей приходил с работы, обрушивала на него тяжелую артиллерию: его бездельница-жена спит днем, а могла бы в свободное время и ремонтом заняться, ну хоть косметическим. Или: неприветлива молодая жена со свекровью, непочтительна. На вопросы сына, в чем именно неприветливость выражается, свекровь поджимала губы: мог бы и сам догадаться!

Таня сама готовила, мыла посуду, в том числе и за свекровью, стирала на троих и прибирала в квартире. Ждала, что Ирина Львовна наконец оценит вкусный борщ, или белоснежное после стирки белье, или чистоту и уют, но угодить никак не могла.

Что именно говорила свекровь мужу, Таня не знала, но была поражена, когда Сережа как-то сказал ей с болью:

— Танечка, пожалуйста, будь поласковее с мамой, не обижай ее. Ей и так тяжело после смерти папы.

— Ноя...

Сережа перебил и сказал уже с напором:

— Все, Танечка! Не будем спорить! Ты в положении, я понимаю... Нервничаешь... Но я прошу тебя не обижать мою маму!

И после этого разговора Таня как-то сильно расстроилась. Когда муж ушел на работу, она долго плакала, закрывшись в ванной и включив воду, чтобы Ирина Львовна не услышала. А потом, отправившись в магазин за покупками, Таня забыла кошелек. Пришлось вернуться. Открыв входную дверь, она замерла на пороге, услышав громкий, ликующий голос свекрови, которая разговаривала по телефону:

— Да, Ритуля! Абсолютно правильно! Я сразу показала ей, кто в доме хозяйка! Самое главное — нанести превентивный удар! Я как-никак жена полковника! Наступать нужно, чтобы обороняться не пришлось... Да, да! Превентивный удар! Нанесла, нанесла! Ну, придумала... Да... Сочинила... Сережа? Конечно, поверил! Что он, родной матери не поверит, что ли?!

Да, конечно, правильно сделала... А то ей только дай волю... Только расслабься... Живо сядет на шею! Я стреляный воробей, знаю, как с пожилыми людьми обращаются, если они за себя постоять не могут. Вот-вот!

Таня почувствовала слабость, ощутила, как подгибаются колени. Тихонько вышла на улицу, держась за перила, чтобы не упасть, потому что слезы полились ручьем и она плохо различала ступеньки.

Дошла до пустынного сквера, который был в трех шагах от дома, и опустилась на скамейку. Плакала и вспоминала, как мечтала о большой, дружной и счастливой семье, мечтала о том, что у нее, сироты, появятся родные люди. И она полюбит их, ведь они — родственники Сережи. И может быть, она даже будет называть свекровь мамой, а та скажет ей ласково: дочка... Таня заплакала почти в голос, не в силах сдержаться. И ребеночек в животе тоже заволновался, стал брыкаться. Она замолчала, испугавшись за маленького, перестала плакать, задышала глубоко и, поглаживая живот, сказала:

— Все хорошо, Костик, все хорошо... Вот видишь, наша бабушка решила нанести нам превентивный удар... Это чтобы защититься, значит, самой... А мы с тобой и не думали ее обижать, да? Это она просто неправильно подумала... Вот так и получилось... Если бы она знала, что мы и не хотим ее обижать, она бы так не поступила... Ничего... Все образуется... Мы с тобой ее простим, правда? Успокойся, мой маленький, успокойся, пожалуйста! Тебе нельзя там волноваться... Все в порядке! Я тебя очень люблю! Ну вот... Успокоился?

Таня подняла глаза к серому осеннему небу и тихо сказала:

— Пресвятая Богородица, защити моего сыночка и меня! Ты ведь знаешь, что у меня нет родителей... Матушка, защити нас Сама! Пожалуйста, защити нас...

Потом встала и медленно пошла в магазин. Ребенок успокоился, и у самой Тани на душе стало легко и спокойно.

А через пару дней Ирина Львовна объявила, что уезжает от них. Позвонила Ритуля и сообщила о том, что скрывала уже несколько месяцев: скоро она станет матерью и ей понадобится помощь по дому.

Ирина Львовна оживилась, засуетилась, собираясь:

— Дочка ждет... Я ей нужна... Не откажешь ведь в помощи родной дочери... Тебе-то вот повезло: Сергей тебя замуж взял, а Ритуле какой-то подонок попался, ребенка заделал, да и поминай как звали!

И Сережа с Таней остались одни, а потом родился Костик, вот уж три года исполнилось сыночку. Таня вспомнила, как дружно они жили, как рос сын и как хорошо было им втроем. Неужели пришел конец их счастливой жизни? Таня сидела на кухне, уставившись в окно и забыв о времени. Услышав веселый звонкий голос сынишки и бас мужа, доносившиеся из подъезда, встрепенулась и стала накрывать на стол.

Через пару дней Сережа отправился к Ритуле забирать маму. Ирина Львовна приехала молчаливая, притихшая, похудевшая. С Таней поздоровалась тихо и ушла в комнату, приготовленную для нее. Костик жался, дичился бабушки. А бабушка молчала и почти не выходила из своей комнаты. «Ну что ж, — подумала Таня, — пусть будет так».